Между ладонями Келла затрепетало пламя, яркое и белое.
Ему это далось так легко, что Рай невольно ощутил злость на брата – жаркую, как искра, и такую же недолговечную.
Келл же не виноват, что Рай не способен к магии. Рай встал было на ноги, но тут Келл дернул его за манжету. Он подвел руки брата к сторонам свитка, дал почувствовать собственную магию. По ладоням Рая пробежало тепло, он восторгался силой и при этом досадовал, что она принадлежит не ему.
– Неправильно это, – прошептал он. – Я принц, наследник Максима Мареша. И не могу даже свечу зажечь.
Келл прикусил губу – вот его мама никогда не ругала за эту привычку – и сказал:
– Власть бывает разная.
– Лучше бы я владел магией, чем короной, – насупился Рай.
Келл всмотрелся в язычок белого пламени.
– Королевская власть – это, если вдуматься, разновидность магии. Волшебник повелевает стихией. Король повелевает империей.
– Только если у короля хватает сил.
Тогда Келл поднял глаза:
– Ты станешь хорошим королем, если сумеешь не погибнуть раньше.
Рай ахнул, и пламя затрепетало.
– Откуда ты знаешь?
Келл улыбнулся. Это случалось редко, и Рай гордился – только ему одному удавалось вызвать у брата улыбку. Но потом Келл ответил:
– Узнал с помощью магии, – и Раю захотелось его отлупить.
– Ну и гад же ты, – буркнул он и хотел отстраниться, но брат крепче сжал его пальцы.
– Не убирай руки.
– Пусти! – воспротивился Рай, сначала шутливо, но потом, когда огонь разгорелся жарче, повторил уже всерьез: – Прекрати! Мне больно!
Жар лизал его пальцы, руки окутала жгучая боль.
– Перестань! – взмолился он. – Келл, хватит! – Но, когда Рай поднял глаза от яркого пламени к лицу брата, лица он не увидел. На его месте клубилась тьма. Рай вскрикнул, стал вырываться, но брат уже не был человеком из плоти и крови. Он превратился в камень, и его пальцы стиснули запястья Рая, будто наручники.
Так не бывает, подумал он, наверное, это сон, кошмарный сон, но жар огня и сокрушительная тяжесть на руках были полностью реальны и с каждым вздохом делались все сильнее.
Пламя между ними стало длинным и тонким, превратилось в светящийся клинок, острие нацелилось сначала в потолок, потом, медленно и неотвратимо, склонилось к Раю. Он вырывался, кричал, но не мог остановить сверкающий нож, который погрузился в его грудь.
Больно.
«Прекрати».
Клинок оцарапал ребра, обжег кости, пронзил сердце. Рай хотел закричать, но изо рта вырвался лишь дым. Разверстая рана на груди наполнилась светом.
Донесся голос Келла, но не от статуи, а откуда-то издалека. Еле слышно. «Не убирай руки».
Больно. Как же больно.