Само использование повествовательной организации логически предполагает непреодолимый субъективный фактор.
Артур Данто
Выдающийся невролог Оливер Сакс как-то сказал: «Каждый из нас живёт в нарративе, и этот нарратив – мы и есть». А что такое нарратив? Если совсем просто, то нарратив – это конкретная история.
Представьте, что вас попросят написать автобиографию: «Я, такой-то и такой-то, родился тогда-то, в такой-то семье, папа у меня был тем-то, мама – такая-то, в три года я пошёл в детский сад…», ну и так далее.
У вас получится история – с главным героем, сюжетными линиями и отдельными событиями, включёнными в единую цепь повествования.
Книги, на которых мы воспитывались, предлагали нам нарративы, в которых – что важно – был не только сюжет, но и «глубинный смысл», «мораль», а также возможные модели поведения для разных ситуаций. Кино, сериалы, художественное творчество, религиозные системы – всё это тоже нарративы.
Вся наша культура, как показали исследования Владимира Яковлевича Проппа, Джеймса Джорджа Фрэзера, Клода Леви-Стросса, Джозефа Кэмпбелла и многих других выдающихся исследователей, – это множество связанных друг с другом историй. По сути, это универсальные для разных культур «паттерны смысла».
То есть все народы воспроизводят одни и те же нарративы, в которых меняются лишь персонажи и локации, но суть всегда одинакова: борьба добра со злом, честности с несправедливостью и т. д. Мы наблюдаем за испытанием и преображением героя, жертвами страшных бедствий, невероятной любовью и божественным (или волшебным) вмешательством.
Понятно, что народы делают это вовсе не благодаря тому самому божественному или волшебному вмешательству, а просто потому, что к какому бы народу вы ни принадлежали, мозг у вас – человеческий.
А в человеческих мозгах неизбежно есть дефолт-система мозга, и, как доказали современные нейрофизиологические исследования, именно она отвечает за связывание отдельных событий в истории – в нарративы.
Мы не можем думать о каком-то событии в отрыве от контекста: от других событий, которые ему предшествовали, и тех, что за ним последовали. Поэтому связывать факты в истории – это, наверное, неплохой план. Но давайте подумаем о том, чем он чреват…
История, которую нам преподавали в школе, – это тоже набор нарративов. И хорошо известно, что, в зависимости от политической ситуации, историю можно легко «переписать»: например, сделать второстепенных героев главными, какие-то события выкинуть, а какие-то, наоборот – выпятить.
В результате – вроде бы об одном и том же рассказываем, но смысл получается разный. То «Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию» чествуем, то «большевистский переворот» проклинаем.