— Дима, скажи мне правду, — потребовал Коля. — У тебя рак? Сережа сказал, что у тебя рак.
Незапертая дверь распахнулась, и в кухню ввалились восемь «космонавтов». Через секунду Нестеренко и братья лежали мордами в пол, а охуевший Райтман смотрел на них с экрана.
Наручники больно прищемили кожу на руках Димы.
— За что? — спросил он.
— За все, — ответил один из «космонавтов».
Второй оказался щедрее на слова:
— Незаконное хранение оружия, содержание притона, укрывательство нелегалов, хранение и употребление наркотических веществ, покушение на убийство, групповое изнасилование. Это все про вас.
— Доскакались, — прошептал Нестеренко. Стальные спицы пронзили его грудь и левую руку, стало трудно дышать. — Переверните меня на спину, пожалуйста. Не то чтобы я очень хотел жить, но я сейчас уже всё.
— Чего? — спросил кто-то над его головой.
— Вызовите скорую, — попросил Нестеренко. — И дайте мне телефон, я позвоню в ГУВД.
— Зачем скорую, у тебя что, роды начались?
— А похуй, — прошептал Нестеренко.
— Учтите, я американский журналист! — крикнул Райтман. — Завтра же во всех газетах мира появится моя статья о преследовании ЛГБТ в России!
— Им поебать, — сказал Нестеренко.
Он очнулся от того, что его били по ребрам и кто-то прижимался к его рту большими мягкими губами. Нестеренко погладил этого человека по лицу и услышал:
— Ну все, Лёха, теперь ты зашкварен.
— Заткнулись все, я человеку жизнь спасал, — смутился омоновец.
— На оружие у меня есть разрешение, — сказал Нестеренко. — Вот этот черненький — гражданин ДНР, беленький — беженец с Украины, у него есть недвижимость в РФ.
— Я паспорт потерял, — всхлипнул Коля. — Я тебе тогда не сказал, боялся, что заругаешь.
— Группового изнасилования не было, — продолжал Нестеренко. — У нас всё и всегда по взаимному согласию… Я могу позвонить другу?
Ему нехотя протянули смартфон, он набрал Проктолога:
— Миша, слушай меня. Вытащи хохлят. Помоги Коле получить гражданство и мою хату. Допиши мою хуйню про Сирию и Хохланд, найдешь у меня в облаке данных… Надеюсь на тебя.
Братья все еще лежали на полу в наручниках, Коля плакал и давился соплями, Дмитро молча смотрел на Нестеренко.
Омоновцы сообщили, что скорая уже едет.
— Не доедет, — ответил Нестеренко.
— Димочка, не умирай! — рыдал Коля. — Что я без тебя буду делать?!
— По рукам пойдешь, — успокоил Нестеренко. — Желающих — вагон, ты у нас звезда интернетов. Надеюсь, когда-нибудь встретишь не такое говно, как я.
Колю вырвало соплями, один из омоновцев передвинул его и брезгливо обтер его лицо полотенцем.
— Малыш, прости меня, — сказал Нестеренко. — Тебе так будет лучше, правда. Мы все это время тупо мучили друг друга.