Конечно, сменить имя нетрудно. Но Плацента принципиально не хотел этого делать. Он глубоко презирал окружающий мир и не собирался под него подстраиваться.
Мое имя кажется тебе смешным, сволочь? А мой нож тоже кажется тебе смешным?
С городской площади Плацента крадучись переместился на рыночную. Поменьше размером и у самых ворот, народ она собирает более разношерстный. Здесь и гоблинов хватает, и эльфов, и дармагов. Пару раз Плацента даже орков видал.
Поработать тут тоже можно всегда. Народ на рыночной площади шебутной, все чем-то заняты, все на что-то глазеют, все друг на друга кричат. Деньги то и дело переходят из рук в руки, каждый что-то ищет или что-то тащит.
В восточном конце как раз жуткий шум – два парня торгуют у старика-дармага живую виверну. Зверюга орет, рвется, старик тычет ее острой палкой и одновременно жалится, что дорога, как родная дочь, да деньги нужны.
Впрочем, к виверне Плацента соваться не стал. Там все взвинченные, напряженные. Лучше пройтись где потише, бакалейными рядами. Там в основном хозяйки, кумушки-хлопотуньи. Среди бабья раззяв полно, уж Плаценте ли не знать.
Ну и слепой Здухча там же сидит, в самом конце. Вонючий гобло, век бы его не видать. Вроде как торгует всякой мелочью, безделушками грошовыми, но это так, для виду. На деле краденое скупает, урод зеленомордый. Платит дай-то боги десятую часть правильной цены.
Сунуть бы ему нож в бочину, крысе.
Но выбор у Плаценты не так чтобы очень велик. Пайнк – городишко не огромный, скупщиков в нем всего-то трое. И с одним Плацента в ссоре, а другой, сволота, платит еще меньше Здухчи.
Всем только и дай нажиться на честном воре.
Однако до Здухчи Плацента немного не дошел. Задержался у книжного лотка Зурнары. Тот, вопреки обыкновению, не продавал, а покупал – покупал какой-то старый листок у дармага.
Дармаг Плаценту сразу заинтересовал. Огромного роста варвар, похожий на ожившую скалу. Явный иноземец, причем откуда-то издалека. Кожа такая бледная, что кажется голубоватой, волосы светлые и очень длинные, заплетенные в несколько кос, лицо сплошь изборождено шрамами. Похоже, этого парня всю жизнь рубили и кромсали.
А говорил он так, словно каждое слово обходилось ему в золотой.
Что именно он там продает Зурнаре, Плацента толком не разглядел. Бумажку какую-то. Зато разглядел он другое – жадность на лице Зурнары. Книжник едва сдерживался, чтобы не закричать от восторга… но предложил всего пять медных монет.
А дармаг в упор не видел, что его дурят, как чечпока!
– Эй-эй-эй, морда, ты чё, ты чё?! – прошипел Плацента, хватая дармага за рукав. – Ты чё, тля, глаза мочой с утра прополоскал?! Не продавай так дешево!