Все слышали о берсерках. Берсеркия – священное искусство воинов-дармагов. Охваченные божественной силой вут, берсерки впускают в себя дух и ярость зверя, превращаясь в несокрушимых бойцов. От берсерка в боевой ярости следует держаться подальше – он не различает своих и чужих, убивает каждого, кто подвернется.
Берсерки различаются по тому, чьим именно духом они одержимы. Обычные, классические берсерки одержимы духом медведя, ульфхеттары – волка, свинфилкинги – кабана. Звери бывают разные, но всегда крупные, сильные, агрессивные… почти всегда. Увы, Мектигу Свирепому достался весьма неудачный дух.
Он был одержим духом лемминга.
– Это значит, что если ты впадаешь в ярость… – переспросила Джиданна.
– Я бегу к ближайшей скале и спрыгиваю с нее, – неохотно сказал Мектиг.
– И ты до сих пор жив?..
– Я редко впадаю в ярость. Только если съем мухомор… или если ранят. Поэтому я не ем мухоморы и не позволяю себя ранить. Обычно.
– Замечательно, – закатила глаза Джиданна. – Ущербный берсерк. Только этого мне и не хватало для полного счастья.
– Сын мой, но ведь на самом деле лемминги вовсе не прыгают со скал, – с сомнением произнес Дрекозиус. – Это просто широко распространенное заблуждение. Многие люди его разделяют, но всякому естествоиспытателю известно, сколь мало в этом правды.
– Не прыгают?.. – нахмурился Мектиг. – Не знаю. Мой прыгает.
– Духи берсерков – не настоящие духи, – брюзгливо сказала Джиданна. – Это просто ментальная проекция, исходящая из их же собственного сознания. Где-то в глубине души нашего дармага живет маленький лемминг – и поскольку дармаг верит, что лемминги прыгают со скал, его внутренний лемминг тоже в это верит.
– Вот ты киров псих, – глумливо хмыкнул Плацента.
Мектиг хмуро на него посмотрел, но ничего не сказал. Он продолжал натирать рану мазью из печени налима, но та что-то плохо помогала. А не иметь в походе одной руки дармага совсем не радовало.
– Я ранен, – наконец заявил он неохотно.
– Мы видим, – хмыкнула Джиданна.
– В таком виде от тебя никакого проку, тля, – сплюнул Плацента. – Слышь, святоша, подлечи его, что ли!
– Я?.. – удивился Дрекозиус. – А при чем тут я? Я жрец, сын мой, а не лекарь.
– Э?.. А ты чё… это… не умеешь… ну… лечить? Исцелять типа?
– С чего мне это вдруг уметь? Сын мой, это благому Медеору служат жрецы-лекари и монахи-лекари. Твой же скромный собеседник – служитель великого Космодана. Я не владею лекарскими умениями. Могу разве что помолиться за твое здоровье.
– А это поможет?
– Вряд ли, – честно ответил Дрекозиус. – Но на все воля богов.