– Есть раненые? – спросил тонкий девичий голос.
Настолько не соответствовал голосок происходящему вокруг и мыслям в моей голове, что все, я – в первую очередь, замерли, обернувшись на источник звука – маленькую, едва полтора метра, девочку с огромной, для неё, санитарной сумкой. Конопушки на носу-кнопке, русые, почти рыжие жиденькие косички.
– Чё молчим? – рявкнул я. – Нет раненых? Нет, так нет!
А потом обратился к санитарке:
– Все целы, дочка.
– Тоже мне папашка нашёлся! – фыркнула она.
Я отвернул воротник кожанки, чтобы она увидела геометрию петлиц. Санитарка пискнула мышкой и так же, мышкой, хотела улизнуть, но я её окликнул:
– Ты нашего медбрата не видела? Большой такой, в такой же форме, как у нас?
– Там, раненых таскает, – ответила она, махнув рукой на берег, потом смерила нас взглядом, – Так он ваш? Понятно! Вас, лосей, только такому племенному бычку и утащить!
– Ух, я тебя! – закричал я, и она, взвизгнув, скрылась.
Ржач на НП на несколько минут. Это напряженность боя отпускает.
– Так, бойцы, срочно найти нашего бога войны! У него ещё радиопозывной колючий. И наших радистов. Не НП, а черт знает что! Развоевались! Впереди ищите, теперь за наступающими цепями погнали.
Почему я сам не пошёл вперёд? Не вижу перспективы. Прорыв не удался. И не известно, удастся ли? По моему мнению, немцы уже нагнали сюда оперативные резервы, попробовали нас спихнуть в реку, не вышло. Теперь будут перемалывать наши роты и танки на своей эшелонированной обороне, планомерно отходя на заранее подготовленные позиции. Это не прорыв. Это отпихивание врага.
А нас собирались в прорыв запускать, по мягким и нежным тылам гулять. Можно, конечно, мою бригаду использовать и как перфоратор. Мы вполне себе проломим несколько линий обороны нациков. И иссякнем. Но заставит ли это противника отменить отправку на юг механизированных дивизий? Ради них ведь всё затевалось. Не удастся вернуть немецкие танки сюда – все жертвы сегодняшнего наступления будут напрасными. Из стратегического масштаба бой перейдёт в разряд боёв местного значения. По улучшению позиций. Но потери – несопоставимы.
Хотя, если верить тому, что трепали про Ржев – там как раз так и получалось. И в очень крупном масштабе. По миллиону бойцов противостоящие стороны оставили в ржевских болотах.
Ну, видимо, не только я учусь «носить геометрию». Но и более крупные командующие. Не зря же они называли 1942 год «учебным». А по-другому и не научишься. Это раньше, на диване с книжкой, я думал: «чем они там в своих военных училищах и академиях занимались?» А теперь я знаю – воевать умеет только тот, кто воюет. Невозможно научиться этому «заочно».