Рабочий сорвался с лесов и упал на довольно хлипкий стальной козырек, расположенный на уровне примерно третьего этажа. Константин Алексеевич не стал вникать в архитектурные тонкости, просто отметил, что козырек весьма ненадежен, ничем не огражден и лезть по нему за пострадавшим во время урагана – чистейшее самоубийство.
Непонятно было, жив рабочий или умер, он лежал неподвижно, а больше через стену воды ничего нельзя было разглядеть, так же как невозможно что-то услышать в завывании ветра.
– Что ж они у вас в штормовое предупреждение на верхолазные работы выходят? Да еще без поясов, поди? – спросил Константин Алексеевич, думая о том, как вытащить пострадавшего. Впрочем, сейчас должны подъехать «Скорая» и МЧС, и спасатели займутся своим делом.
Расталкивая небольшую толпу рабочих и администрации, к месту происшествия спешил человек в синей форме «Скорой помощи», за ним семенила фельдшерица, такая маленькая, что Константин Алексеевич сначала принял ее за ребенка.
А в человеке он с удивлением узнал собственного сына.
– Алеша, что ты тут делаешь? Ты же в больнице работаешь.
– И тут, как видишь, – буркнул сын.
Оценив обстановку, он достал рацию и после коротких переговоров обернулся к своей напарнице:
– МЧС не приедет пока, у них все бригады на объектах, – сказал Алексей отрывисто, и Константин Алексеевич вдруг подумал, что раньше не замечал за ним такого тона. – Придется самому. Леля, давай мне вакуумный матрас.
Сын подошел к краю козырька и стал снимать насквозь промокшую тяжелую форменную куртку. Девочка-фельдшер протянула ему конструкцию тревожного оранжевого цвета. Константин Алексеевич хотел напомнить, что Алексей не обязан это делать, имеет полное право ждать, когда прибудет МЧС со специальным оборудованием и доставит пострадавшего в безопасное место. Но знал он и то, что, если несчастный работяга еще жив, его шансы тают с каждой минутой.
– Ладно, поползем, – он положил сыну руку на плечо, – посмотрим, если он труп, оставляем на месте, а если жив, тащим потихоньку.
Алексей покачал головой.
– Один ты не дотянешь. Потом, как-то его надо в эту хрень упаковать. Не спорь. – Константин Алексеевич снял куртку и с сожалением подумал, что сейчас навсегда испортит любимый свитер, подарок Иры на день ВДВ. – Слушай, Леш… если я начну вдруг падать, не хватай меня. Не удержишь точно, а если мы свалимся вместе, наша масса удвоится и шансов выжить ноль.
– А ты? – усмехнулся сын. – Тоже не будешь меня держать, если что?
– Не понял, у тебя еще какие-то сомнения остались на этот счет? – засмеялся Константин Алексеевич и, пропустив сына вперед, по-пластунски полез за ним.