И наконец, есть «песня сирены» политики идентичности. Белые люди не могут преодолеть межплеменную вражду. Выступать против расовых квот и балканизирующей логики мультикультурализма правильно и хорошо. Безусловно, защита общих принципов американской культуры — тоже правое дело. Однако сторонники мультикультурализма высмеивают ее как «белую культуру», стремясь лишить ее легитимного статуса и в конечном счете уничтожить. Однако борьба с огнем при помощи огня — это довольно порочная практика. Дело не в том, что «белая христианская Америка» плоха или деспотична. Совсем нет. Скорее, опасно желание навязать обществу представление о белой христианской Америке, так как для того, чтобы это стало правительственной программой, открытое общество должно стать закрытым. Руссо был прав в одном: цензура полезна для сохранения нравов, но бесполезна для их восстановления. Министерство иудейско-христианской культуры сможет создать только пародию на истинную культуру. В Европе церкви субсидируются государством, в результате чего скамьи пусты. Проблема с ценностным релятивизмом — понятием, согласно которому все культуры равны, — заключается в том, что важные вопросы решаются с помощью политического противоборства, а не сравнения идей. При этом каждая субкультура в нашем раздробленном обществе становится избирательным округом для того или иного правительственного чиновника. В результате возникает санкционированный государством дух мультикультурализма, в соответствии с которым ацтеки и афиняне равны, по крайней мере в глазах учителей государственных школ и гуру мультикультурализма. В открытом обществе побеждают лучшие практики. А консерваторы считают, что лучшие практики являются таковыми не потому, что они белые или христианские, но потому, что они лучше других.
Конечно, опасность, которую таит в себе мультикультурное государство всеобщего благосостояния, состоит в том, что, исповедуя ценностный релятивизм, оно создает такую обстановку, в которой со стороны белых христиан было бы глупостью отказываться от борьбы за власть. Например, если в государственных школах детям будут внушать некоторые нравственные ценности, вполне объяснимо желание родителей, чтобы это были ценности, близкие им самим. Как объяснимо государственное вмешательство в бизнес или другие сферы жизни в результате замены его классической либеральной концепции как арбитра и бесстрастного судьи концепцией пристрастного государства-матери, так и вполне объяснимо стремление людей, групп и предприятий бороться за материнскую любовь.