В кажущейся хаотичности быстро проявился смысл. Налитые беспокойным – как пламя свечи на сквозняке – светом, квадраты и прямоугольники окон складывались в гигантские линии. Линии – в буквы, а те – в слово.
«БОЛЬ».
Позади глухо топотали близнецы, и неясно – что было страшнее: звуки шагов или оконная мозаика.
Торец одной из пятиэтажек вдруг потёк вниз, как тухлое яйцо по шлему омоновца. Жижа беззвучно пузырилась, растекаясь огромной багрово-бурой лужей, затапливая детскую площадку, находящуюся неподалёку.
Дом продолжал превращаться в ничто, но Инна этого уже не видела. Она выскочила на пустынный перекрёсток и свернула направо. Топот близнецов становился глуше, они явно отставали. «Погонщик» никуда не делся: порхал, мерзость, вокруг, визгливо похохатывая – как будто в происходящем имелось что-то забавное.
«Туда!» – Инна бросилась к проходу между небольшим одноэтажным магазинчиком с вывеской «Рог изобилия. Продукты и хозтовары» и кирпичной трансформаторной будкой, изрисованной угловатыми каракулями граффити.
Нырнула в проход и побежала дальше, безликими проулками и дворами. Все встречающиеся по пути здания были темны, но хотя бы не спешили менять свою привычную форму на что-то отталкивающее, инфернальное.
Судя по полной тишине, преследователи потеряли Инну из вида. Она остановилась, судорожно хватая воздух ртом, чувствуя – как бьётся сердце: исступленно, на пределе…
Голос затих, проявляя полное равнодушие к остановке Инны. Сейчас ей было всё равно – радоваться этому или заходиться в смертной тоске, предполагая что-то совсем уж поганое.
Что может быть поганей двух преследовавших её нелюдей и превращающегося в кровяную жижу бетона – Инна даже не собиралась представлять. Безумие само решит, стоит ли загонять свою игрушку в глубь трясины или оставить в покое. Хотя бы на время.
Она уже не сомневалась, что сошла с ума. Последние картинки кошмарного калейдоскопа, в который ей выпало заглянуть, бесследно растворили в себе прочие догадки и предположения о том, почему с ней происходит всё это…
Наверное, следовало что-то делать. То ли лечь – и попытаться уснуть, чтобы отрешиться от всего происходящего, то ли – бежать дальше, не разбирая дороги. Надеясь в конце концов оказаться на более спокойной грани сумасшествия.
Инна не знала, принесёт ли понимание своего душевного состояния хоть какое-нибудь облегчение. С другой стороны, в этот пазл напрочь не укладывалось утверждение, что душевнобольной никогда не признает своего недуга.
«Ну а я – что? Специалист по психам? – Инна присела на оказавшуюся поблизости скамейку, смятенно огляделась. – Исключения, опять же, никто не отменял…»