Она вышла только к столу, когда приехал муж, которого они заждались: он вернулся в двенадцатом часу. Соврези умирал от голода и жажды, падал с ног от усталости, но его славное лицо сияло.
– Победа, друг мой Эктор! – говорил он, глотая чересчур горячий суп. – Мы вырвем тебя из рук филистимлян. Самые роскошные перышки из твоих крыльев останутся, черт побери, у них, но мы спасем от грабителей достаточно пуха, чтобы ты мог устроить себе премилое гнездышко.
Берта бросила на мужа признательный взгляд.
– Как же ты этого добился? – спросила она.
– Да очень просто. Я сразу разгадал игру, которую затеяли заимодавцы нашего друга. Они рассчитывали добиться продажи его имений с торгов – тогда бы они скупили все разом за бесценок, как всегда бывает в таких случаях, потом постепенно распродали бы, а барыши поделили между собой.
– А ты в силах этому помешать? – недоверчиво спросил Треморель.
– Разумеется. Я разрушил все планы этих господ. Мне удалось – что само по себе удача, но мне всегда везет – нынче же вечером собрать их всех. «Вы, – сказал я им, – дадите нам время распродать имущество по собственному усмотрению, а иначе я сам вступлю в игру и смешаю вам все карты». Они смотрели на меня с насмешкой. Но тут мой нотариус, которого я привел с собой, добавил: «Это господин Соврези, и если ему понадобятся два миллиона, Земельный банк завтра же их ему ссудит». Они вытаращили глаза и мигом согласились на все мои требования.
Как ни бравировал Эктор своей неосведомленностью, он все же знал свои дела достаточно, чтобы понимать, что благодаря такой операции у него останется состояние, небольшое в сравнении с тем, что было раньше, но все же состояние. Эта уверенность привела его в восторг, и в порыве искренней признательности он вскричал, сжимая руки Соврези:
– Ах, друг мой! Ты возвращаешь мне не только жизнь, но и честь! Как мне отблагодарить тебя?
– Совершать отныне только разумные безумства. Да вот, бери пример хоть с меня, – добавил он, склоняясь к жене и целуя ее.
– И можно больше ничего не опасаться?
– Ничего! Мне ведь не стоило бы никакого труда, черт побери, взять ссуду в два миллиона, и они это знают. Но это не все. Судебный иск приостановлен. Я наведался в твой особняк, рассчитал всех слуг, кроме лакея и конюха. Если ты согласен положиться на меня, завтра же мы отошлем всех твоих лошадей Тэттерсолу[10], где они пойдут по хорошей цене. Что до твоей лошади, на которой ты обычно ездишь верхом, завтра она будет здесь.
Эти подробности уязвили Берту. Она сочла, что предупредительность мужа изрядно преувеличена и доходит до угодливости. «Решительно, – думала она, – он рожден быть управляющим».