Кое-кому, может, покажется странным, что разведчики так сразу поверили человеку, пришедшему с той стороны. Но нельзя не верить этому изможденному человеку, трогательно просившему:
— Ну, товарищи, нельзя же ждать целую неделю…
…Вечером этого же дня мы подходили к дому, где размещалась разведрота. Нашего утреннего собеседника мы едва узнали. Он был свежевыбрит, собран, подтянут. Можно было безошибочно определить и возраст: парню было от силы 20–22 года.
Разведчики ужинали перед трудной дорогой. Поляк бодро хлебал густой гороховый суп-концентрат из одного котелка с разведчиком казахом Жангалием Кужановым. Когда они доели, сидевший рядом сибиряк Воробьев, ловкий худощавый солдат с веснушчатым лицом, придвинул к поляку свой котелок:
— Давай, друг, приобщайся.
Поляк прижал руку к сердцу: спасибо, мол, но он больше не может.
Майор не стал докучать поляку лишними разговорами. План операции в деталях был разработан еще днем.
Вот Нарыжный посмотрел на часы. «Пора», — сказал он негромко. Через несколько минут мы тронулись в путь.
…С особенной отчетливостью запомнился мне этот поздний вечер. Сырой холодный ветер, казалось, пронизывал тело насквозь. Мы шли по центру Августова, пересекая его с юга на север. Странное (и скажу — страшное) зрелище представлял собой этот город без жителей. Гулко звучали наши шаги по мертвым, освещенным луной улицам. Редкие сгоревшие и разрушенные артобстрелом дома перемежались со многими кварталами целых зданий. Но нигде не видно было ни одного живого существа. Даже нас, привыкших за войну к разрушениям и смерти, эта картина угнетала.
Сбоку я посмотрел на шагавшего рядом поляка. Его лицо было сосредоточенным и печальным. Он упрямо смотрел прямо перед собой. О чем думал он в эти минуты? О том, во что превратили фашисты такой красивый, аккуратный городок у озер, его родной Августов? Или, может быть, о том, где его семья? Но скорее всего он думал о предстоящем деле, первом в его жизни настоящем боевом деле.
Грустные и притихшие улицы Августова закончились. Мягкая песчаная полевая дорога вилась между сосен. Справа слышались равномерные глухие всплески. Это шумели волны. Мы приближались к берегу озера Нецко. Через несколько минут показались позиции дивизионной артиллерии. Батарейцы знали о предстоящей разведке. В случае необходимости они должны прикрыть разведчиков огнем. Артиллеристы жмут руки разведчикам. Желают счастливого пути. Вот и полковые «сорокапятки». Навстречу нам отделились от опушки только что соскользнувшие с деревьев разведчики-наблюдатели. Это был передний край. Наша траншея в нескольких метрах впереди леса. Она одним концом упиралась в озеро.