– А для Вас, Ваша Светлость, – продолжил тем временем Егор, – разве что богиня какая-нибудь чем-то необычным покажется…
– Да, знаком я с одной, – задумчиво брякнул я. – Ничего такого-разэдакого… Обычная смешная девчонка. Любит обёртки от использованных сухпайков воровать…
Мужчина, собиравшийся было выдать какой-то комментарий, поперхнулся, закашлялся, а затем ошарашено уставился на меня.
– Что? – ответил я на его взгляд.
– Да нет, ничего, Ваша Светлость, – тяжело вздохнул он. – Хм! Не на ту я, наверное тему разговор начал… ну да ладно! Кузьма Васильевич, тут такое дело, не сочтите за обиду, но в последние несколько дней нас всех очень беспокоит Ваше состояние.
– С чего это? – я изогнул бровь.
– С того, что с того момента, как Вы взошли на этот корабль, Вы явно пребываете в состоянии депрессии. Вы стали апатичны, подавлены и практически потеряли аппетит, – боец прервался, а затем тяжело вздохнул и добавил. – Поэтому в моих обязанностях не просто поговорить с Вами, но и, если возможно, постараться помочь. Вы же должны понимать, какие большие проблемы могут принести всем нам различные психологические расстройства, тем более у…
«Всё-таки штатный мозгоправ. Ну, естественно, такой у бойцов майора профиль, что кто-то да должен следить за подобным аспектом, в то время как группа находится в каком-нибудь глубоком рейде, и кто-то вдруг начал тихонько сходить с ума… Например, я!» – подумал я, а сам спросил.
– Так «Вы» – доктор? – не сказать, чтобы я чувствовал себя как-то не так или горел желанием излить кому-нибудь душу, но, как говорится: «Все сумасшедшие считают себя абсолютно здоровыми людьми!»
– Ну, диссертацию я не защищал, – пожал плечами Егор. – У меня полевой патент.
– Всё равно дело нужное, – хмыкнул я.
– Хорошо, что Вы это понимаете, Ваша Светлость, – улыбнулся мой собеседник. – Так что, если Вы не против, расскажите мне, что Вас тяготит?
– Да говорю же – устал я. Да и скучно здесь. Нет, не смотри на меня так подозрительно! Не от жизни я устал или чего-то вроде того! – я отрицательно замахал руками. – Просто надоело мне всё происходящее. Все эти убийства… я же не маньяк какой-нибудь! Мне кровища и расчленёнка – ну совершенно не нравятся! Тем более, когда вот так вот, как в этом мире – жестоко, совершенно цинично и обыденно! Дома-то я хотя бы всегда знал, что хорошо и что плохо, и когда надо бы остановится, а здесь…
Вот так, сбивчиво, шаг за шагом, я и вывалил на Егора всё, что накипело внутри. Не совсем уж личное и интимное – этого ему знать просто не нужно, да и не либерократ я, чтобы какие-нибудь психоаналитики занимались вместо меня вопросами подобного плана, но вот то, что было на виду и беспокоило – рассказал.