Травка вылавливаться не собиралась. Ловко уворачивалась от ложки-поварёшки и продолжала насмехаться из супа. Тяжко вздохнув, Алиса закрутила крышку на баночке и поставила её на полку. Может, бабушка и не заметит? Уже старенькая, глаза плохо видят… А если и заметит, Алиса откажется от всего. Не она, не видела, не знает! Да, так и надо. И стоять до последнего. Свидетелей нет. Мало ли, может, баба Галя сама всыпала травку вместо соли!
За исключением этого происшествия, день прошёл спокойно. Вернувшись от Красавы, баба Галя присела за стол, утираясь чистым краем передника, и облегчённо выдохнула:
— Всё, разродилась. Восемь щеночков, как раз семеро уже пристроены, одного, может, себе оставлю! Пешков стареет, надо бы замену ему.
— Баб Галь, оставь самого первенького, — попросила Алиса. — Он же, вроде, мальчик…
— Парень, да. Но первенца уже Надька из Орешников берёт. Ей нужен самый крепкий.
Алиса вздохнула. Уедет её крестник в Орешники, к какой-то Надьке охранять подворье… Ну, и пусть будет здоров, сыт и обласкан!
Баба Галя принюхалась и заявила:
— Пахнет что-то странно суп. Солила? Перчила?
— Ничего не трогала! — быстро отозвалась Алиса. — Как ты поставила варить, так и не трогала. Только крышкой накрыла, ты же говорила.
— Ну ладно. Пойду умоюсь, и сядем ужинать.
После ужина — суп и правда оказался странноватым, но очень вкусным, даже бабушка задумалась, что же туда такого положила, — они ещё посидели вдвоём перед стареньким телевизором, который ловил всего три канала. Баба Галя обожала какой-то глупый сериал, что показывали по НТВ, и старалась не пропускать ни одной серии. Потом убрались в кухне, поставили у печки ужасное старое ведро с крышкой, чтобы не бегать по морозу на улицу, и пошли устраиваться на ночь.
Баба Галя спала на кровати у печного бока. Кровать была старая, высокая, с железной сеткой, а на ней покоились два матраса — один твёрдый, нормальный, а сверху пуховая перина. Пух был свой, от двенадцати шумных вредных гусей, которые зимовали в сарайчике и несли большие вкусные яйца. Стопка подушек горкой венчала вышитое покрывало, а на подушки баба Галя всегда стелила утром одну из таких же вышитых в красные маки и голубые незабудки салфеток. По вечерам всё это сооружение неторопливо разбиралось, и бабушка карабкалась на перину, охая и ахая. Засыпала быстро, успевая только прочитать короткую молитву, да и то дробным шепотком, чтобы никто не услышал.
Вот и сегодня она отключилась, похоже, только положив голову на стопку подушек. А Алисе отчего-то не спалось. Она старательно читала книгу при свете тусклой настольной лампы, пыталась запомнить названия и описания трав, но мысли её постоянно перескакивали то на маму — теперь Женьке достаётся за двоих на орехи, то на почившую бабулю — наверное, похороны завтра или даже уже похоронили, то на Красаву — как же так получилось, что Алиса смогла увидеть щенят в животе собаки, да ещё и помочь разродиться? Неужели это и есть бабулина магия? Как же вышло, что за все годы, пока Алиса жила рядом со старушкой, обедала у неё чуть ли не через день, она так ни разу и не видела, не приметила никакой ворожбы, кроме тех самых трав, висевших по комнате и по кухне… Разве можно так скрывать всё от любимой внучки? Не подсказать, не шепнуть по секрету, не подготовить. И именно ей досталась бабулина сила, с которой совсем не понятно что делать…