— Понимаешь, батя, нет! Ну, откуда мне было знать, что сегодня твое дежурство? А то я бы обязательно запасся справками, свидетельствами, характеристиками… А так — прости, пожалуйста! — Николай беспомощно развел руками.
Дежурный круто повернулся и зашагал к зданию вокзала. Даже издали в его походке ощущалась раздосадованность.
— Чего это он? — заговорщицки спросил Николай.
— А! — милиционер махнул рукой. — Не обращай внимания… Вы в самом деле с тем парнем за весь день только бутылку пива выпили?
— Эхма! — воскликнул Николай. — Тут ты попал в самую точку!
— С деньгой туго?
— Говорю же, друг должен был подъехать, — сокрушенно ответил Николай. — Видно, что-то случилось… — Он взял из рук милиционера удостоверение, сунул его в карман куртки и для верности застегнул на «молнию». — Тоже, видно, придется на товарняк цепляться.
— Через двадцать минут будет пассажирский — посажу. А пока — пошли, пивком угощу, а то, смотрю, ты совсем отощал, а? — Милиционер старался как-то загладить грубость дежурного, показавшего себя таким подозрительным.
— Вот это разговор! — восхищенно крякнул Николай и поднялся, со скрежетом отодвинув стульчик.
— Большая зануда наш дежурный, а в общем-то, мужик ничего, жить можно, — сказал милиционер, будто оправдываясь.
Николаю стало совсем легко. Отношения с незнакомыми людьми складывались именно такими, к каким он привык — доброжелательными и снисходительными. Ему было немного жаль и самолюбивого дежурного, и этого простоватенького милиционера, он успел полюбить их краткой, необременительной любовью, которая растворится без следа, как только он сядет в поезд, махнет прощально рукой и станция исчезнет за деревьями…
Сунув руки в тесные карманы джинсов, распахнув куртку на широкой груди, подставив лицо под лучи закатного солнца, Николай пружинисто шагал по пыльной улочке поселка. «Все отлично, ребята, все прекрасно! — говорил он себе. — И плюньте в глаза человеку, которому взбредет в голову, будто со мной что-то случилось! Честно говорю — ничего!»
Когда поезд отходил от станции, Николай долго висел на поручнях, прощально улыбаясь новому знакомому, который настолько проникся расположением к нему, что даже снабдил на дорогу трешкой; Николай дал самую страшную клятву, которая только подвернулась на язык, что вышлет деньги в течение недели.
В вагон он вошел все с той же признательной и чуть печальной улыбкой, уверенный, что и здесь окажется среди людей, которые, конечно же, отнесутся к нему добродушно, оценив бесхитростность его души.
Дверь в одно купе оказалась открытой, и он увидел там ребят своего возраста. Расположившись вокруг громадного чемодана, они вяло перекидывались в картишки. Николай скромно остановился у двери, не переступая порога, а когда на него обратили внимание, улыбнулся и поздоровался негромко, как бы между прочим.