— О да! — сказала Хелен Манчин.
Джек Хейнс быстро заморгал, явно уязвленный этим замечанием, однако он быстро оправился:
— На сей счет будьте спокойны, Карл, все нужные вам качества проявятся в персонаже по мере написания сценария. Сейчас я всего лишь намечаю пунктиром сюжетную линию, и вы не можете делать подобные выводы только на основании… Так я могу продолжать? О’кей. Девушка пытается ему помочь. Благодаря ей у героя появляется надежда, и в его жизни наступает счастливый период — на такой оптимистической ноте заканчивается вторая часть, а потом вдруг: бац! В третьей части все летит в тартарары. Ему не удается хотя бы отчасти реализовать обретенные было надежды; эмоционально он все еще привязан к прошлому. По своей сути он «темный персонаж», и эта его внутренняя тьма…
— Он покончит с собой?
— Нет, но его ждет, пожалуй, худшая участь. Он систематически разрушает все доброе и светлое, что еще осталось в его жизни, включая любовь девушки, и погружается в глубокую, безысходную депрессию. А под конец он попадает в психушку, по сравнению с которой Бельвю покажется просто курортом. Я уверен, Карл, что, когда это будет изложено на бумаге, вы найдете там достаточно трагизма и обреченности. В герое с самого начала присутствует тяга к саморазрушению.
На этом он закончил, и только дрожь в руках — которую он попытался унять, прикурив сигарету, — выдавала его волнение.
— Не знаю, не знаю, — протянул Манчин. — Чего-то здесь не хватает, что-то упущено. А вы как думаете?
Уайлдер был настолько встревожен первой частью выступления Хейнса (Кто такой этот Джек Хейнс? Откуда он узнал все эти подробности?), что охотно воспользовался бы случаем его забраковать — и тогда они взяли бы другого сценариста с другим набором идей, — но решил обойтись без скоропалительных заявлений.
— Я понимаю вашу озабоченность насчет клише, Карл, однако мне сложно делать выводы о том, что еще не написано.
— А мне это показалось интересным, — сказала Памела, и Уайлдер взглянул на нее с недоумением, поскольку был уверен, что она воспримет этот сюжет в штыки.
— И где это все будет происходить? — спросил Манчин. — В Нью-Йорке?
— По большей части да, но я еще не проработал этот вопрос. Если хотите сменить место действия, это не проблема: он может уехать с девушкой куда угодно.
После сердечного прощания («Я свяжусь с тобой позже, Джек», — сказал Манчин) Хейнс укатил прочь в своем пыльном белом «фольксвагене», который выглядел слишком миниатюрным для его грузной фигуры и длинных ног.
— Что ты думаешь на самом деле, Памела? — спросил Уайлдер.