Прежде всего, съемки были завершены (здорово, правда?); осталось только снять вид Бельвю снаружи. Потом Джулиан займется монтажом (это, ясное дело, потребует времени) и музыкальным сопровождением (лично она считала, что без музыки только лучше, но Джулиан непременно хотел задействовать флейты и гитары), и в результате они получат качественный, полностью готовый к демонстрации фильм.
— Однако все ужасно беспокоятся за тебя, — сказала она. — Единственное, что я могла сделать, — это удерживать их от ненужных визитов сюда, в больницу.
— Мне надо кое-что уточнить. Видишь ли, у меня в голове еще не совсем прояснилось… — Он понимал, что следующий вопрос лучше не задавать, но все же сделал это, чтобы проверить Памелу. — Почему я здесь? Что со мной случилось?
— Ты в самом деле не помнишь? — Она понизила голос. — У тебя был нервный срыв, мой милый. Просто жуткий срыв.
Далее последовала ее версия событий, и он слушал очень внимательно, стараясь понять, что ей было известно насчет его бредовой иллюзии с Христом. Похоже, она ничего об этом не знала и даже не догадывалась.
— …твоими последними словами перед тем, как я отправилась на поиски Джерри, Джулиана или еще кого-нибудь, были: «Не позволяй им забрать меня отсюда». Ты это помнишь?
— Смутно, — сказал он и продолжил слушать, стараясь не пропустить ни одной подробности, как полицейский следователь или психиатр; а ее чистый мелодичный голос меж тем набирал обороты.
— …Когда я вернулась к общежитию, там на ступеньках крыльца сидел мистер Эпштейн, курил трубку и казался таким спокойным, как старый… не знаю, как старый священник, наверно. Он сказал, что уже вызвал медиков из больницы Элизабет Фэннинг, чтобы они тебя забрали. Я стала возражать: «Но я только что ему пообещала…» — а он обнял меня одной рукой и сказал:
«Памела, моя ответственность важнее, чем твои обещания». Разве это не мило?
— Очень мило.
— И еще он сказал, что ты добрый и чувствительный человек, но такие вещи временами случаются даже с лучшими из нас и что понимание этого придет ко мне с возрастом.
— Ты уверена, что «добрый» и «чувствительный» — это единственные слова, которые он использовал применительно ко мне?
— Нет, помнится, он употреблял и другие выражения — все очень лестные. Ты ему нравишься, Джон, на этот счет можешь быть спокоен. Да, был еще один забавный эпизод. Когда медики повели тебя к своей машине, ты вдруг выпрямился, словно готовясь произнести речь, и сказал: «Я никогда не зависел от доброты незнакомцев».
— Я в самом деле это сказал?
— Да. А что?
— Дело в том, что это не просто слова, это цитата — последняя реплика главной героини в «Трамвае „Желание“»