— И на основании каких критериев ты хочешь решать, позвольте вас спросить? — поинтересовался Кристоф.
— Это очень просто, — ответила Урсула. — Вы оба предложите мне разработку папиного проекта — темы, авторы, калькуляция, реклама, в общем, все. Та разработка, которую я сочту самой убедительной, получит мой голос, и тогда появится наследник.
— Две порции «Tartare tiéde de veau sur un gratin de blettes», — сказал патрон на своем певучем французском языке. — Не хотят ли господа еще вина? «Sancerre» скоро закончится.
— Нет, спасибо, — ответил Кристоф. — Я больше не пью вина. Я выпью той восхитительной воды, которую предпочитает моя сестра.
— А я выпью еще бокал, — сказал Хойкен. — Что вы порекомендуете?
— Я сейчас принесу вам карту вин, мсье, а там посмотрим.
Кристоф не будет больше пить вина, такого еще не было. Он всегда выпивал не меньше двух бутылок. И к Tatar, кажется, не хочет прикасаться. Он бы с удовольствием сейчас скрылся, как раньше, когда в подобных ситуациях просто прыгал в кусты, а к вечеру возвращался с ободранными коленками. Мама мазала их йодом, и из ванной комнаты слышались стоны, как будто Кристоф терпел невыносимые муки.
— Ты не будешь есть Tatar? — удивился Хойкен.
— У меня пропал аппетит, — ответил Кристоф.
— Дай его мне, — сказала Урсула. — К счастью, я ничего не заказала.
— Ты получишь его, если выпьешь со мной вина, — произнес Хойкен. — Было бы просто стыдно такую изысканную еду портить водой из графина.
Она посмотрела на него и улыбнулась. Урсула улыбнулась первый раз с тех пор, как зашла сюда. Они обсудили все тяжелые темы, можно и расслабиться. Если она согласится и действительно выпьет красного вина, может быть, вечер еще будет не совсем пропащий. Только с Кристофом будет тяжело. Вот он сидит, задумчивый и оглушенный.
Хойкен взял карту, открыл ее и начал просматривать страницы красных вин.
— Я посоветовал бы вам «Charmes-Chambertin» из Бургундии, — заметил патрон, который вдруг снова появился возле них.
— Хорошо, так мы и сделаем, возьмем это, — согласился Хойкен. — Принесите, пожалуйста, три бокала и уберите наконец эту ужасную воду.
Урсула улыбалась и молчала, и Хойкен подумал, что такого почти не бывало, чтобы она молчала, соглашаясь.