А делят по ночам молчком, ку-ку.
Пшено делили -- не дали, и фрукты
Делили -- не дали, вчера как раз
Баранину делили, все без нас.
Три дня я по начальникам ходила -
Здесь тьма начальников -- не помогло,
И все три дня слезами исходила,
На что начальники смотрели зло,
А будь сотрудницей их -- убедила!
Но сорвалось, а сердце залегло,
И на носу зима, и нет надежды,
Как только продавать что из одежды.
* * *
19 ноября 1942
Вы пишете: поездка сорвалась.
И я об этом очень сожалею:
По слухам, жизнь наладилась у Вас,
Я ж на зиму продуктов не имею
И, сидя на узлах, не запаслась.
Со всеми деньгами, что я имею,
Здесь ничего не сделаешь. Тряпье
Придется загонять теперь (свое).
Мы каждый день с Антошей на базаре,
Но ничего не продали пока -
Насчет продажи все теперь в ударе,
Но покупать -- мошна у всех тонка,
Просилась на работу в их виварий -
Завтрестом обещал мне с кондака,
Но главбух отказал -- от неименья
Лимита на уборку помещенья.
Лимита нет, но женам есть лимит -
И жены все пристроены сюда же,
И их термитничек шумит-гремит
В самоснабженческом веселом раже.
И как Павлуша жил среди термит -
Что может быть такой работы гаже,
Где каждому важней его успех,
А он там отдувается за всех.
Зима легла с морозом и метелью
В ночь на 7-е по сухой земле,
А то тянулось тонкой канителью
Тепло сухое -- скоро ль быть в тепле
Еще нам? За какою канителью
Мужнин приезд с форейтором в седле?
Да, видимо, не близок этот выезд.
Еще до солнца роса очи выест.
И плохи старики, и к ним ходить
Изнервничаешься. И свет неблизкой.
Антоша устает колобродить,
Но надобно ходить -- за перепиской.
От Павла писем нет -- но как судить -
Он думает, что я в Москве, с пропиской,
А я все здесь. В одном письме своем
Он пишет, что мечтает вновь в ЦОСТРОМ.
ЦОСТРОМ, конечно, неплохое место,
Но люди бьют в нем всяческий рекорд
По сволочизму мимики и жеста.
Иль не противно видеть гнусных морд
Коровкина и Мазина день весь-то?
Да и не только их, а всех их черт
Побрал бы -- созерцать их целый день же,
Да и зарплата у него всех меньше.
Совсем, совсем несчастным надо быть,
Чтобы мечтать всерьез в ЦОСТРОМ вернуться,
И как легко так было позабыть
О кражах из карман. А как толкутся
Вслед за начальством, жаждущим убыть!
Из-за галош его передерутся.
А впрочем... что сказать мне на сей счет -
Ему видней. Как хочет. Пусть идет.
Жаль Павла. И Антошу жаль. Ребенок
Ни сладкого не видит, ни жиров.
Все сердце кровью изошло -- так тонок.
А аппетит нечаянно здоров,
И только что глаза продрав спросонок,
Кричит баском: Мама, обед готов?
И в пот меня, конечно, сразу кинет.