Мужики походили-походили вокруг избушки, для порядку постучали поочередно в дверь и во все окна и, не добившись никакого ответа, вскочили на коней. Вылетев на рысях из села, они сразу же придержали поводья: торопиться в Убугун было незачем, вести, которые они везут Каинову, не укротят гнева старосты, а кому нужна лишняя оплеуха?..
Много ли места надо нетребовательной старухе С внучком малым, еще несмышленым? Угол в теплой избе на печи или на полатях. Недолго скиталась Шестопалиха по чужим людям. И хоть встречали ее хозяева приветливо и провожали нехотя, не прижилась она в людях. Характер у нее таким сложился, что не терпела она зависимости и пригляда, нужна была ей во всем самостоятельность и отрешенность.
Митенька никогда не обременял ее, старуха была способна прокормить и воспитать целый ворох ребятишек, а не то что одного мальчонку. А к Митеньке у нее была особая привязанность. И если раньше она делила свою любовь между ним и его матерью, то теперь все ее заботы, внимание, нежность принадлежали безраздельно лишь ему одному. Она готова была вырастить его до полной самостоятельности и вывести в люди, только дай бог самой многих лет и здоровья. Но не уверена была Шестопалиха, что у Гали с Митрием все обойдется благополучно, что встретятся они, вольные в своих желаниях, и заживут безбоязненно и счастливо. Такого невозможно было ожидать после того, что натворил Митрий, вплоть до побега с каторги. А особливо после того, как Галя попала в жестокие лапы беспощадного старосты.
И посему Шестопалиха все заботы о младенце Митеньке приняла на свои старушечьи, еще весьма крепкие и надежные плечи.
В Варварин день Митька с утра ждал гостя. Не удаляясь от зимовья, он в ближних таежках осмотрел петли, перезарядил денгуры. Вернувшись в зимовье, содрал с соболей шкурки, растянул их на скамье. Кончились самые короткие зимние дни. «Варвара ночи урвала, дня притачала», — вспомнил Митька деревенскую приговорку, услышанную, еще когда он жил в работниках у Каинова.
Иван Петров пришел через два дня, на Николу.
— Промерз я в дороге, паря, — пожаловался он Митьке, доставая из мешка харчи деревенские и флягу. — Давай чуток для сугреву.
После приема Митька захмелел. А Иван словно и не пил вровень с ним.
— Дело твое, паря, на мази. За шкурки получай припасы к ружьецу, соль да сахарок. Деньжата еще остались, да ни к чему они тебе.
Говоря, Иван выкладывал на стол покупки. Митька равнодушно смотрел на кульки с порохом и дробью, на предметы, необходимые в хозяйском обиходе. Без всего этого он мог бы прожить безбедно до лета. Внешне не проявляя беспокойства, он терпеливо ожидал, когда Иван заговорит о главном.