— С отличившимися потом решим, — ответил Лацис, и только теперь Соколов догадался, что командир ранен. — Твои потери?
— «Тридцатьчетверки» целы, из трофейных танков в строю осталось два. Из взвода Щукарева сейчас в строю 22 человека, включая легко раненных, отказавшихся покинуть поле боя.
— Твои соображения?
— По данным разведки, которую я организовывал перед началом, почти все силы, которые подошли на рубеж атаки вчера, на этот час уничтожены. У немцев остались, как я полагаю, единичные танки и меньше взвода людей. Возможно они уже отошли. На этот час немцам меня атаковать нечем. Но если они подтянут силы, то мне не удержаться, товарищ майор.
— Если да кабы! — проворчал Лацис. — Ты боевой командир, Соколов, а рассуждаешь как ворожея. Не думал послать разведку и установить, что у немцев против тебя осталось, какие планы? Взять в плен офицера и допросить его?
— Так точно, думал. Как только стемнеет, отправлю разведчиков.
— Нет времени ждать темноты. Ты же сам сказал, что еще одной атаки не выдержишь. Посылай сейчас, пусть обойдут немцев стороной и выйдут на рубеж атаки.
— Так точно, отправляю. Разрешите вопрос, товарищ майор? Вы ранены?
— Это не важно, — резко ответил Лацис. — Ранен или нет, а задача должна выполняться. Немцы не возобновляют атаки вот уже несколько часов. Что-то происходит, Соколов. Внимание максимальное, посылай людей! Нам еще хотя бы сутки продержаться.
Обескураженный Алексей опустил руку с телефонной трубкой. Расслабление, которое он почувствовал из-за того, что немцы не атакуют, вдруг обернулось в словах Лациса непонятной угрозой, неведомой опасностью. Он тут же вызвал к себе на КП сержанта Половцева и красноармейца Михеева, которых уже отправлял один раз в разведку. Поставив им задачу и отпустив готовиться, Соколов взял Щукарева за локоть и отвел в сторону, чтобы не слышали бойцы.
— Вадим, Лацис чего-то волнуется. Если бы я его не знал, то сказал бы, что он боится. Хотя он просто ранен, как мне сказали. Не опасно, но все же ранение — есть ранение. У них атаки прекратились еще раньше, чем у нас. Мы хоть с тобой можем предполагать, что нанесли немцам на своем участке слишком большой урон, а у них обстановка иная. Но атак больше нет. Тишина.
— И что ты по этому поводу думаешь?
— Не знаю пока. Вернется разведка, если они еще и пленного приведут, тогда будут соображения. А пока только гадать можно и готовиться к худшему. Я бы на твоем месте поменял позиции пулеметчиков, стрелковые ячейки укрепил.
— Да это уже делается! — махнул рукой лейтенант. — Как стемнеет, пошлю ребят в поле за немецкими автоматами и патронами. Со своими патронами у нас туго. «Шмайсер» на большом расстоянии штука бестолковая, но для ближнего боя, когда немцы к самым окопам подойдут, будет в самый раз. Плотность огня сразу увеличится, если мы из всех автоматов ударим. Так и будем работать. На двести метров из трехлинеечки выбивать их по одному, ну, а когда ближе, тут все в ход пойдет. Даже их же гранаты. Ты пользоваться немецкими гранатами умеешь? Приходилось?