Вообще, у Эйба появилась новая причина для волнений. Экзамены он сдал средне и не видел в перспективе достойной работы. Он боялся, что состарится, преподавая в какой-нибудь провинциальной школе, где в учительской его будут окружать озлобленные неудачники, а в классе – враждебно настроенные ученики. Как я вам уже говорила, отношения с отцом у него были плохие и он не хотел возвращаться в Луизиану. Я пообещала найти ему работу, но он сказал, что не надо. Так или иначе, встречались мы крайне редко.
Думаю, где-то в мае, перед выпуском, он пришел ко мне и рассказал про Мексику. Насколько я могла судить, идея принадлежала Флейшеру. Они собирались поехать в Мексику, не помню, куда именно, хотели купить отель на побережье и жить с этих денег. Эйб даже показал мне флаер с фотографиями: обветшавший двухэтажный особняк с белеными стенами и деталями из коричневого дерева где-то на берегу океана.
Когда я спросила, где он собирается достать деньги, Эйб напомнил, что Флейшер – наследник солидного состояния.
Я решила сделать все, что в моих силах, чтобы уберечь его от участия в этой авантюре. Он ведь ничего не смыслил в гостиничном бизнесе. Я описала ему состарившегося раньше времени алкоголика, местное посмешище с отечным лицом, который в окружении забулдыг сидит и потеет на крыльце полуразвалившегося дома.
По счастливому стечению обстоятельств один мой знакомый из Франции попросил рекомендовать кого-нибудь для временной работы в культурном фонде «Л’Этуаль». Деньги были небольшие, но для молодого человека в начале карьеры это была возможность поработать в Европе, к тому же Эйб свободно говорил на французском.
Сначала Эйб категорически отказывался, и я думаю, это Флейшер убедил его принять мое предложение. Тогда я еще не знала об их уговоре, что Флейшер при первой возможности присоединится к нему.
В июле я отвезла Эйба в аэропорт, и он улетел. Когда я его провожала, у меня возникло такое чувство, что мы больше никогда не увидимся.
Яркое солнце пробилось сквозь облака. Элизабет встала и жестом пригласила меня следовать за ней. В коридоре она накинула висевший на вешалке плащ. Мы вышли из дома.
На террасе стоял деревянный стол с лавкой. Элизабет пригласила меня сесть. Воробей спикировал на край стола, посмотрел на нас глазками-бусинками и улетел в подлесок.
– Первые две недели Эйб звонил мне почти каждый день. Он был счастлив и полон энтузиазма. А потом звонки прекратились. Я попыталась связаться с Флейшером и узнала, что он тоже улетел в Париж. У меня были адрес и телефон Эйба, которые он мне оставил, когда летал в Париж в первый раз. Я ему написала, пыталась дозвониться, но безуспешно.