Но она просто взбесилась. Она грязно ругалась, хотя не должна была знать таких слов. Она кусалась и царапалась, как бешеная кошка, а потом схватила в кухне нож и бросилась с ним на меня. Я пытался ее утихомирить. В какой-то момент вроде бы поймал ее за запястья, и она перестала дергаться. И вопить тоже перестала и попросила меня уйти. Я хотел бы ее послушать и ушел бы, но, как ни странно это прозвучит, не знал, как это сделать. Я был в Вудхэйвене, в совершенно не знакомом мне районе, а до дома добираться оттуда часа два пешком. Денег не было, даже билет на автобус купить было не на что. Вот я и подумал, что, если останусь у нее до утра, то есть всего часа на два, ничего страшного не случится.
Я попытался все это ей объяснить, но она снова начала вопить и требовала, чтобы я немедленно ушел. Она грозила, что вызовет копов, поэтому я связал ее телефонным шнуром и аккуратно, чтобы не поранилась, уложил в ванну. Я все очень аккуратно делал. Она перестала сопротивляться, только кричать пыталась, пока я не заткнул ей рот кляпом и не пригрозил, что убью. Я пытался ее успокоить, говорил, что не трону, что мне просто нужно немного поспать, потому что я устал и уже плохо соображаю. В общем, я оставил ее в ванне и вырубился на диване до утра.
Когда я проснулся, это было около шести, она была уже мертва.
Первое, что я заметил, – это кровь. У меня все лицо было в крови, и руки, и пиджак, и рубашка. Все в бурых липких пятнах. Меня ломало, как будто я подхватил грипп. Я захотел в туалет, пошел в ванную комнату и там увидел ее. Она лежала в ванне в луже запекшейся крови. Я проверил пульс. Она была холодная как лед, и я понял, что она мертва уже не первый час.
Я обмыл ее из душа, а потом перенес в гостиную и положил на пол лицом вверх. Вытащил кляп, развязал и осмотрел тело. На груди было четыре или пять глубоких колотых ран. Они были похожи на след от поцелуя слегка разомкнутыми темно-красными губами. Я вернулся в ванную и обнаружил там, возле унитаза, кухонный нож. Лезвие и рукоятка ножа были в крови. Наверное, после того как я уснул, кто-то проник в квартиру, убил Симону и ушел. Она ведь была связана и с кляпом во рту, поэтому не могла сопротивляться или позвать на помощь.
Я попал. Старушка с третьего этажа видела меня и могла опознать не только по лицу, но и по голосу.
«Номер четыре – шаг вперед!»
«О господи, это он! Точно он, я уверена».
«Спасибо, мэм, вы нам очень помогли».
И соседи наверняка слышали, как она кричала, пока я пытался ее утихомирить.
Копам ничего не стоило восстановить картину преступления.