Шульгин увидел металлический обруч, с которым обычно на спортивных плакатах изображались гимнастки. Поднял и осторожно поставил к стене. Радостно спросил:
— Хула-хуп, да?
— Что тебе? — зашипела Громова.
— Мне танец понравился, — сказал Шульгин.
— Хорошо, дружок, всем понравился, мы слышали аплодисменты. А теперь уходи, ты им потом об этом скажешь.
— Зачем же потом? — удивился Шульгин.
— Тут сце-на — не понимаешь?.. Тут не переговорный пункт.
— Если б ты не мешала, я бы уже сказал и ушел.
Она загородила дорогу, но Шульгин аккуратно поднял ее под локти и переставил в сторону.
— Я потом забуду, у меня памяти нет… Тихо, тут сцена, — сказал он и пошел дальше.
Витковская и ее партнер стояли за кулисами в противоположном краю сцены. Попасть к ним можно было, лишь пройдя по диагонали всю сцену.
Не дожидаясь, когда закроют занавес, он пошел. По пути чуть не сбил с ног Голубева, который хотел уступить дорогу, но не рассчитал и попался ему прямо под ноги.
— Извини, — сказал Шульгин.
— Че там, — сбился с ритма Голубев и продолжал: — «…пусть друзья устанут ждать, сядут у огня, выпьют горькое вино…»
В зале хихикнули, но, видно, ничего не поняли — а потому с любопытством следили за Шульгиным, который быстро прошел за кулисы.
Увидев у стола Витковскую и Головко, остановился. Они из коробочки, стоявшей на желтом портфеле, ели монпансье и смотрели на девятиклассницу Ладынину, которая в это время репетировала акробатический этюд.
— Ты за номерком, да? — встревожилась Витковская.
— Нет же, просто понравилось, как ты…
— Тише! — поднесла она палец к губам. — Уходи!
Она вытолкала Шульгина обратно в дверь — благо закрыли занавес. А кто-то из зала крикнул:
— Пусть Шульгин выступает, чего таланты зажимают?
— Уже выступил, — пробурчал Шульгин, пробираясь обратно. Кое-как протиснулся к стене, и тут же к нему подошел школьный комсорг Паша Доноров.
— Ты что, Шульгин, усиленно готовишься к выпускным экзаменам?
— Зачем?.. И не начинал!
— А что ты озабоченный такой?
— Да-да, я всем мешаю, — ответил Шульгин.
— Так не мешай, — сказал Доноров. — Нужно будет тебя общественной работой охватить, а то, вижу, энергию девать некуда.
В это время четверо десятиклассников — члены сборной команды по баскетболу — исполняли «Танец маленьких лебедей». Их костлявые фигуры, чуть-чуть прикрытые лебедиными платьями, громадными скачками перемещались по сцене. На лицах — печаль, а нагуталиненные ботинки грохотали так, будто здесь разгружали вагон с дровами.
Зал притих.
Когда танец подходил к концу, из-за кулис появился Коля Жаворонков. На нем был такой же лебяжий наряд. Он танцевал еще более проникновенно, чем баскетболисты. Правда, больше походил на утку, чем на лебедя, но все равно красиво. Танцуя и почти не сгибаясь — он был очень маленький — проходил под ногами остальных лебедей. Иногда брал чью-нибудь ногу, поднимал до груди и делал с нею круг, чем напоминал железнодорожника, который отводит шлагбаум.