— Что вы, меня там узлом завяжут.
— Напрасно. Иногда это ох как может пригодиться — по себе знаю… В общем, неволить не буду, а надумаешь — скажи.
Владимир Игоревич дружески прикоснулся к локтю Шульгина и пошел обратно. Ничего не поняв, Шульгин посмотрел ему вслед и снова повернулся к сцене.
А трое наполеонов, наблюдая этот эпизод, получили такое удовольствие, что даже если бы весь остальной вечер прошел в тоске, они уже только по этому событию могли сказать, что вечер удался на славу.
Перед началом танцев нужно было убрать стулья, расставить их по сторонам, и почти все ребята принялись за дело.
Шульгин наблюдал, а сам не решался помочь. Но вот взял два стула и поставил их к стене. Вернулся, не понимая, для чего он это делает, и снова взял два стула. Неся их в угол, почувствовал радость движения. Даже вытянул руки со стульями, чтобы они казались тяжелее.
Середина быстро опустела, место для танцев готово.
Грянул оркестр. Ребята пригласили девочек, и все они закружились, завертелись, запрыгали.
Шульгин сидел в углу и, раскрыв глаза от удивления, следил за танцующими. Все они были такими счастливыми, так в это мгновение дружны между собой, что он не выдержал и бросился искать Витковскую. Делал он это столь неуклюже, что вскоре снова обратил на себя внимание почти всех присутствующих. Многие хихикали и показывали пальцем: дескать, Шульгин проснулся.
Наполеоны заметили, что с Шульгиным творится неладное, и подошли к нему сразу с трех сторон.
— Витковскую не видели? — спросил Шульгин.
— Да кому она нужна? — ответил Достанко.
— Мне, — сказал Шульгин. — Поговорить надо.
— О чем? — спросила вдруг появившаяся Витковская. Но Шульгин не растерялся, радостно взял ее за руку.
— Понимаешь, — сказал он, — сегодня ты совершенно какая-то необыкновенная… Я не видел, если можно сказать, раньше никогда… Не понимаю, что происходит…
Он говорил эти невразумительные слова и держал ее за руку. А она смотрела насмешливыми глазами в его пунцовое лицо. Она и сама не ожидала от Шульгина такой прыти, а потому с любопытством ждала, когда он наконец выскажется.
Тут же появился ее партнер по татарскому танцу. В белой, отделанной серебристыми нитями рубахе, в красном пиджаке из буклированной ткани и ярких полосатых брюках, он больше походил на звезду киноэкрана, чем на школьника. Мельком взглянув на Шульгина, протянул Витковской шоколадку и, почти не шевеля губами, произнес:
— Это тебе, Ларик.
— Спасибо, — улыбнулась она. А Шульгину сказала: — Ты портишь мне вечер. Я думала, тебе понравится тут. А ты бродишь и всем только мешаешь… Вот твой номерок от пальто, делай что хочешь. Я, наверное, перестаралась…