Единственное, что видел Шульгин, это бьющий в глаза луч электрического фонаря. Вокруг него расползлось черное пространство, скрывавшее врагов.
«Они убьют меня… убьют!..»
— Нет! — крикнул он. — Недалеко уйдете. Все равно вас схватят, как пауков… Трусы… Предатели…
— А ведь ты воистину дурак. Другой бы на твоем месте стал в ногах валяться, жизни просить. А ты, видать, идейный, за родину подыхаешь.
Молчун плотнее положил палец на курок.
«Не молчи, не молчи! — кричало внутри Шульгина. — Пока ты жив, не молчи! Не так-то просто им убить меня, только не молчи!..»
— Не один я подохну! — крикнул Шульгин. — Я видел тебя, предатель, в больнице. И сказал, кому надо. Я видел, что ты шпионишь за мной. Но и за тобой следили. Теперь лес оцеплен, вас ждут!..
Шульгина несло. Он хватался за соломинку, сам того не понимая, что его слова остановят руку молчуна.
— Мне и пистолет выдали, чтоб я вас, гадов…
Он замолчал. Несколько секунд было тихо. И тут раздался голос коренастого:
— Стой! На мокрое я не пойду. И уговора не было…
— У, чурбан серый! Тогда я пойду. Давно по тебе тюремная охрана не рыдала? Так еще зарыдает, если его оставим живым.
— А что, если он говорит правду?
Шульгин привстал. Тело не слушалось, и он валился на бок. На мгновение в ярком свете он увидел забинтованную голову. Ему даже показалось, что глаза из глубины бинтов внимательно смотрели на него, словно бы не понимали, что происходит… И, сам того не желая, Шульгин спросил: «Как же вы могли, Анатолий Дмитриевич? Как вы могли?..»
— Мы и так уйдем, — сказал коренастый и достал носовой платок. Быстро вытер лицо и руки и спешно спрятал в карман. — Мокрые дела — не мои. Привяжем к дереву, а в такой глухомани не скоро найдут. Но если даже и найдут, мы будем далеко. Что толку стрелять?.. Вот шнур.
Шульгин уцепился пальцами за корень, встал на колени и быстро пополз в сторону. Его тут же настигли. Подтащили к дереву. В стороне дважды грохнуло, и коренастый присел.
— Это гром, дурень. Ты со страху в дите превратился.
Быстро прикрутили тонким шнуром к стволу.
— Вяжи прочней, чтобы эта обезьяна раньше нас не выскочила из леса. Дай проверю, посвети… Нормально. И тут пару раз крутни, чтоб не перетер о дерево, — приказал молчун.
— Не перетрет, шнур капроновый. Скорей можно дерево перетереть, чем его.
— Уходим… Постой, он в себя там золота не напихал?
Пока коренастый проверял карманы, а потом выбрасывал из рюкзака все лишнее, молчун светил фонариком и говорил:
— Так тебе и надо, сопляк. Влез не в свою жизнь, кукуй теперь. Ты видел это золото? Оно от крови красное, с нашей судьбой перемешано. Теперь скули тут, пока не подохнешь… Что ты там возишься? — крикнул он на коренастого.