— Я ничего не ощущаю, — пробормотал Микал. — Прима… Эмма.
«Успокойте ее, сэр».
— Утром он был в порядке, — Клэр открыл маленький черный саквояж умелым движением. — Посмотрим…
Холера? Не те симптомы. Не было гриппа или волдырей, но под подбородком были припухлости, красные, и когда Клэр коснулся одной, тело без сознания вдруг содрогнулось, сообщив, что это вызвало боль. Он проверил пах, не переживая, что мисс Бэннон видит, что он так обращается с пациентом. Та же реакция, те же припухлости.
— Интригующе.
— Горит, — Людовико прижал пальцы к потеющему лбу Эли. Темные волосы Щита промокли, и запах его пота был удивительно сладким. Почти сахарным.
— Нужно устроить его удобнее. И лед от лихорадки, — Клэр сел на пятки и задумался.
— Сколько льда нужно? — юбки мисс Бэннон приятно шуршали, но Клэр понял, что она дрожит.
«Кошмар», — она не стала бы показывать страх или привязанность.
— Может, ванна льда? Мы можем послать за торговцем или чарами…
Она махнула ладошкой, беря себя в руки. Ее кольца — два простых серебряных и одно с большим рубином с ямкой в центре, где сиял свет — блестели в свете ламп. В комнате стало холоднее.
— Будет все, что необходимо. Я отправлю за физикером. Микал, прошу, передай это мистеру Финчу. Людо, будь добр, скажи мадам Нойон нагреть воду и принести кадку в комнату Эли. А ты… — она указала на одного лакея, крупного Тига. Горация сегодня не было. — Позови Маркуса, его нужно перенести. Двигайтесь, мальчики.
Неаполитанец и Щит тут же принялись за дело, мисс Бэннон быстро приблизилась. Она присела, подоткнув юбки умелым движением, и Клэр ощутил ее новые духи — бергамот и пряная груша, странно, но приятно.
— Я не могу исцелить его, не зная, что с ним. Я не могу найти источник, — она смотрела на лицо Эли. — Потому нужно любой ценой найти причину. Арчибальд…
— Не бойся, Эмма, — он сжимал запястье Эли, юноша метался. — Но отодвинься, он может тебя ранить.
Физикер Дарлингтон был веселым полным мужчиной в длинном черном халате своей профессии, напоминая о времени, когда лечили только священники. Он хотя бы не был в маске с клювом, что была обычной в те дни, чтобы защищать от вредных испарений. У него были красные щеки и такой же нос, Клэр уловил железный привкус настойки опия в запахе мужчины.
«Наверное, для нервов. Потому он и улыбается».
— Припухлости меня тревожат. Они причиняют боль, и он почти без сознания.
— Эмма… — стонал Щит. — Прима…
— Я здесь, — сказала она с другой стороны кровати тихо, но властно. — Тихо, Щит. Я здесь.
Он присмирел, провалился в лихорадку. Кровать с зеленым стеганым покрывалом была узкой, Щит явно любил узоры растений. Его комната была маленькой, но уютной, и Клэр решил, что размер комнаты Эли устраивал. Близость могла напоминать комфорт детства.