Он падает на колени. Словно слон, которого смертельно подстрелил охотником с дальнего расстояния. Побежденный, не ожидающий этого выстрела. Я вижу его глаза, они полны ужаса. Ошеломленного ужаса.
Я заставляю себя улыбнуться.
— Если ты хочешь уйти, давай. Я полностью тебя понимаю.
При звуке моего голоса он хватается за голову и начинает ей трясти, как будто пытается прочистить, чтобы переварить услышанное или выбросить из головы то, что услышал. Я молча наблюдаю за ним.
— О, бл*дь, — вдруг ревет он, и в голосе столько ярости, что я подпрыгиваю на кровати. Он разворачивается в сторону и с безумной яростью стукает кулаком по полу. Он продолжает стучать кулаком все сильнее и сильнее, и мне становится страшно за него. Он сознательно хочет себя покалечить.
— Прекрати, — кричу я.
Быстро, как молния, он взбирается на кровать, хватает меня за ногу и тянет к себе, мои ноги оказываются на полу, а я зажата между его коленями. Он сжимает мне плечи.
— И ты боялась сказать мне об этом, потому что думала, что я подожму хвост и сбегу? Какого хрена, София?
Мое сердце начинает учащенно биться, не от страха, а от радости и появившейся надежды. Но есть кое-что похуже.
— Я не знала, что думать. Мне кажется этого вполне достаточно, чтобы заставить любого мужчину убежать, — выдыхаю я.
— Не меня, — огрызается он.
Я вздыхаю. Нет смысла оттягивать неизбежное.
— Есть еще одна вещь, которую я должна тебе показать.
Он отпускает мои руки.
— Давай, — говорит он.
Я снимаю ночнушку и поворачиваюсь к нему спиной.
— Что это за х*йня? — медленно спрашивает он.
Я оглядываюсь через плечо. Он выглядит так, словно собирается упасть в обморок или начать блевать. Я сильнее прижимаю скомканную ночнушку к обнаженной груди.
— Он… заклеймил меня.
— Своим именем? — спрашивает он, как будто не верит, что может услышать положительный ответ.
Я медленно киваю.
Он прячет лицо в руках.
— О. Бл*дь. На х*й. Бл*дь. Куда бы я ни пошел, я не могу. Я просто не могу убежать от жестокости людей. — Его голос звучит хрипло от мучений. Я почти не узнаю его.
Я протягиваю руку к его склоненной голове. Но не могу дотронуться до него. Моя рука замирает буквально в дюйме от его шелковистых волос. Он с такой силой сжал руки, что побелели костяшки, и все его тело бьет дрожь от ярости и боли.
Я вижу, как слезы капают на пол.
Моя боль стала его, и он не может ее пережить. Я ощущаю такую волну любви к мучениям этого мужчины. Он не заслуживает таких страданий. Я осторожно прикасаюсь к его волосам.
И он медленно поднимает голову, как будто видит меня впервые.