Редактор Х носил серый пиджак в «елочку» и шлейф затхлого запаха, характерного для занятых мужчин, не обдуваемых новыми веяниями. Крепкие ноги редактора Х уверенно состыковывались с землей, он был молчалив, равнодушен и только в курилке, блестя очками и посыпая лестничный гранит пеплом, включался порой в кратковременные споры о судьбах. Уверенность распространялась не только на контакт с поверхностью планеты — также редактор Х был уверен в себе, супруге, их общем небольшом будущем и в том, что он профессионально выполняет свои рабочие обязанности. Обязанности были скучны: он создавал «бегущую строку», мешающую просмотру новостных передач, и следил за ее правильным функционированием. Имя его осталось неизвестным потому, что практически никогда не появлялось в титрах.
Население, отвлекаясь на краткие сообщения о происшествиях и сказанных важными людьми фразах, которые всегда убегали в левый угол слегка запыленного экрана быстрее, чем их можно было полностью прочитать, не подозревало о существовании редактора Х. Олицетворением новостей для него являлся отутюженный диктор. Редактор Х тоже не думал о населении и презирал диктора, который мог допустить речевую ошибку и не покраснеть. Жизнь редактора Х была сосредоточена в буквах, которым надо было придать правильную последовательность, и юрких знаках препинания. За долгие профессиональные годы он выдрессировал их и себя так, что слова выстраивались в безукоризненную шеренгу еще до того, как до редактора Х долетал их смысл. Изредка замечая фотографии или видеоматериалы с мест особенно знаменательных событий, он бывал удивлен тем, что из людей вытекает кровь, а не высыпаются сухие четкие буквы.
Рабочее место обитания редактора Х было окружено вянущими женщинами и комнатными растениями. Женщины жужжали и шуршали, кропотливо собирая капли информации, а растения вырабатывали кислород и противостояли таинственному излучению компьютеров. Компьютеры жили своей жизнью, принимая в себя и рассылая нужным людям бесконечные вереницы букв, в которые были спрессованы пожары, смерти, эпидемии, встречи руководителей и изредка — курьезные случаи с участием животных.
Редактор Х был удовлетворен и, не нуждаясь во внимании окружающей действительности, почти не воспринимал ее. Доказательством того, что некогда он испытывал больший интерес ко внешнему существованию, служили две дочери, названные сладко-липкими именами в мечтах о жизни, отличающейся от стандартной. Со временем мечты усохли, а имена, опушенные пылью и ворсинками, как закатившийся под диван леденец, теперь вызывали у редактора Х и его жены снисходительный стыд за родную, но крикливую глупость своих прежних версий.