— Будя! Будя! — Отворив калитку, Иван велел Белькам идти.
Искусанный, исклёванный Зуёк обессиленно опустился у забора на землю, глядел ошалело, затравленно и больше не ругался, лишь громко, с клёкотом дышал.
— Ты Свинину друг? — спокойно спросил Иван.
Тот ничего не понимал.
— Свинину; друг, спрашиваю? — совсем добрым голосом переспросил Иван.
— Ну!
— Хороший друг?
— Ну!
— Во всех делах с ним заедино?
— Врёшь! Не было подменных карт, это...
— Я не про то. Я про шайку свининскую из евонных крестьян, что он посылает грабить по калужским дорогам.
У Зуйка глаза полезли из орбит и рот открылся, и он медленно, медленно пополз спиной по забору вверх — поднялся.
— Скажешь, не ведаешь?
Тот помотал головой.
— И на дыбе скажешь, что не ведал и не ведаешь, что те крестьяне всю добычу ему приносят. И что с картишками у вас уже тоже было — сказать где? Прямо счас, что ль, на дыбу-то или погодить, дать тебе подумать?
Тот опять мотал головой, глядя на Ивана уже так, словно в лунном свете перед ним был не он, а сам сверкающий белыми зубами чёрт.
— Ты это... Ты... чево?!
— А ты чего... орал?
Вложил шпагу в ножны и протянул Зуйку:
— Ладно. Ступай пока! Думай! Вроде ничего не было. И Свинину ни звука. Понял?
Тот согласно закивал.