— Это Князя? — спросил мой спутник.
— Нет, конечно. Кого-то из его вассалов.
— Ты их знаешь?
— Трудно запомнить всех, кого встречаешь при дворе. Мы ведь оборотни. А эти, похоже, ещё и вампиры.
Принц молчал.
— Здешняя знать — все пришельцы. Все по-разному, но мы пришли сюда сами. Как и ты.
— Я заблудился.
— Бывает.
— И что теперь?
— Свобода. Игра. Утоление страстей и исполнение желаний. Все, что угодно. В пределах этого мира.
— В обмен на душу?
— Кому нужна твоя душа? У нашего господина вполне практические интересы. Но в них он не отчитывается. Его воля редко вмешивается в наши дела, и, как правило, мы развлекаемся в своё удовольствие. Но власть над нами признаём, и готовы служить Ему, если понадобимся.
— Ты понадобилась? Или просто «развлекалась в своё удовольствие», обезглавленная и в гробу?
— Я не знаю. Но я обещала Князю свою преданность и на многое ради него пошла бы. Что до души… Ты сам ей господин. Спаси или потеряй — так же, как наяву. Здесь всё, как там, только здесь тебя никто не остановит.
Неуютно мне было от собственных слов под тяжелым пристальным взглядом. Принц спросил:
— Ты говорила о знати. А кто же остальные?
— Изначально этот мир был безлюден, ведь Князь — не человек. Потом пришли мы, мечтатели, получившие власть его изменить. Пожелав какую-то вещь, мы вызывали её к жизни. Так возникли здешняя история, география, флора и фауна и великое множество всего, что дарит наслаждение или удобство, будь то предметы или люди. Меняя облик, мы обретали новые вкусы и желания. И Место-Которого-Нет откликалось на них, рождая нам жертв и любовников, слуг и солдат, крестьян и придворных. Мало кого занимала загадка их природы. Фантомы, игрушки? — не знаю. Родятся же у них дети. Боюсь только, что крестьяне близлежащих деревень обязаны своим существованием обитающим в замке вампирам.
* * *
Весёлых хозяев замка не оказалось дома, и слуга пригласил подождать их возвращения с охоты.
…Я подсаживаюсь к огромному камину и пытаюсь сосредоточиться, вспомнить, кто я и что со мной происходит. Мой ум похож на пчелиный улей. В жарких отсветах огня проносятся фрагменты видений, почти все они головокружительны и странны, есть среди них манящие и тошнотворные. Наконец, одно из них врывается в меня и вытесняет все остальные.
…Я открываю глаза и смотрю вперёд. Долгие годы я буду смотреть только вперед и видеть одно и то же. Чертог непостижим и огромен, и нет ничего утешающего в созерцании его темных глубин. Напуганная противоестественностью своего пробуждения, я опускаю взгляд — и не могу опустить. Там, внизу — только черного дерева полированная столешница близко, слишком близко от моего подбородка.