All the world is watching you Every tongue is screaming:Sinner[2]
Никита знает, что может рассказать мне о чем угодно, и это навсегда останется между нами. Здесь, в «Клубе…», все мы не просто коллеги по работе. Мы — обособленное ответвление от общества, что-то вроде сильно упрощенного понятия семьи. Затерявшиеся в этом огромном мире птенцы, которым повезло обрести надежный приют под теплым крылышком Стевича.
— Если ты так думаешь, то борись за свои чувства, — негромко говорю я, нарушая повисшую между нами тишину.
Динамики в зале гремят новой порцией тяжелого рока, но шум не мешает нам с Ником хорошо слышать друг друга.
— Зачем? Какой будет итог? Я отважно избавляю Свету от необходимости продолжать жить красивой жизнью, в достатке и роскоши. Вместо этого великодушно предлагаю ей свою тесную конуру и романтические вечера среди почитателей тлена? К черту это все, Симка. В наше время настоящие чувства не выдерживают никакой конкуренции с возможностью жить в богатстве и роскоши.
Ник хрипло смеется, скрадывая ярый негатив этих слов.
— Получается, мы все здесь давно обречены? И зря пытаемся изо дня в день не падать духом, выскребать из себя последние силы на то, чтобы хоть как-то протянуть дальше? В то время, как сама жизнь проходит мимо. И очень далеко от нас…
Ник спохватывается и кладет ладонь мне на плечо.
— Нет, Сима. Конечно, нет. Я говорю о другом. О том, что вовсе не хочу губить жизнь девушки, у которой еще все впереди, пусть даже мне придется отпустить ее, перешагнув через себя самого. Просто наши миры вращаются на расстоянии друг от друга, хотя и кажется, будто все мы живем на одной планете.
Никита молчит всего пару мгновений.
— Но это вовсе не значит, что нам, — он неловко обводит рукой зал, — незачем продолжать бороться. Мы тоже люди, просто нам повезло меньше, чем остальным. Но мы вместе. И мы не одиноки в своих бедах.
— Но если однажды это место просто перестанет существовать вместе со всеми его обитателями, баланс сил в мире не изменится, и никому не станет хуже.
— Всегда есть кто-то, кому мы нужны несмотря ни на что, — негромко говорит Никита, но по его интонации я понимаю, что о себе он так вовсе не думает. — Родители или друзья. Им будет больно, если нас вдруг не станет. Так что, пока мы живы, мы будем вгрызаться в эту жизнь зубами и когтями, помнишь? — Никита невесело мне подмигивает. — Первый и основной закон Стевича.
Я улыбаюсь.
Невольно вспоминаю о своих родителях, которые после всего случившегося пытались, но так и не смогли принять необратимые изменения в моем поведении. Не знаю, что им пришлось вынести перед тем, как отступить, поэтому почти ни в чем их не виню. Они предпочли остаться в той части, которая была «