Катя с прискорбием качает головой:
— Надо же, фантазия у хозяина кисы не только нездоровая, но еще и очень убогая. Только отпетый оригинал способен назвать Панком кота с таким веером на спине.
Она начинает мне нравиться. Обычно я понятия не имею, как следует общаться с такими, как Катя, но с Мишкиной сестрой разговаривать легко уже хотя бы потому, что она вполне способна говорить сплошным эмоциональным монологом и вовсе не ждет от меня каких-то осмысленных реплик в ответ на свою непрерывную болтовню.
К тому моменту, как мы с ней оказываемся у запертых дверей Клуба почитателей тлена, я невольно успеваю узнать о том, что невозможно строить личную жизнь, имея такого заботливого и параноидального братца, как Миха, который, ко всему прочему, звереет быстрее, чем видит рядом с сестрой потенциальную опасность своего пола. Едва принимаюсь сочувствовать незнакомому мне Ромке, последней жертве моего любимого друга, как дверь Клуба распахивается, и выросший на пороге Стевич заставляет Катерину проглотить остаток реплики. Он явно не ожидал увидеть ни одну из нас, но легкое удивление с его лица исчезает почти молниеносно. Посторонившись, он приглашает нас войти. Катя оказывается внутри едва ли не раньше нас с задержавшимся у двери хозяином клуба.
— Как ты? — интересуется Стевич, смерив недобрым взглядом Катину спину, мелькнувшую у прохода в большой зал.
— Нормально, — я оглядываю непривычно пустой холл, в отсутствие посетителей кажущийся покинутым и одиноким.
— Странно понимать, что ближайшее время тут будет так пусто, правда? — наблюдает за мной Стевич.
— Да. Это место всегда было заполнено посетителями, — я направляюсь следом за Катей, Стевич движется наравне со мной.
У пустующей барной стойки я вижу Елизавету, впервые на моей памяти изменившую своему обожаемому красному цвету, и одетую, в качестве разнообразия, в глухой брючный костюм. Оглянувшись на звук, женщина приветственно кивает и вновь отворачивается к большой книге, лежащей перед ней на рабочей поверхности отсутствующего Ника. Отвлекшись на Графиню, я далеко не сразу замечаю неизвестного мужчину, замершего возле двери, ведущей к подсобным помещениям. Наши взгляды сталкиваются в одной точке, он отделывается лаконичным кивком и отходит дальше в тень. Теперь я не могу как следует его рассмотреть.
— Боюсь, у меня не осталось другого выхода, кроме как закрыть Клуб, — негромко говорит Стевич, забравшись на крутящийся стул неподалеку от занятой Елизаветы. — Это единственное разумное решение, но все равно, когда я по привычке спускаюсь сюда вечером и каждый раз заново осознаю, что сегодня тут опять не будет никого, кроме меня и Панка… — он замолкает, оглянувшись через плечо на Графиню, которая, хоть и создает впечатление погруженной в глубокое чтение, все же прислушивается к голосу хозяина клуба.