Для убийства нужен мотив. У кого-то он был, это несомненно, но начинать нужно было не с поиска мотива, Беркович ничего не знал ни о ком из восьми человек, находившихся на борту самолета. Сейчас важно понять — как это было сделано?
С кого начать? С господина в переднем кресле? Если он не убийца, то прока от него будет немного, он вперился в свои бумаги, будто ими для него ограничивалась Вселенная. Женщина в последнем ряду? Нет, у нее такой испуганный вид, что она будет, скорее всего, говорить чепуху и придумывать детали. Мужчина в том же ряду? Пожалуй, это самый надежный свидетель, если он, конечно, не убивал сам. Нужно начать с него — а влюбленную парочку оставить напоследок.
Беркович втиснулся в кресло рядом с пассажиром в последнем ряду и, положив на откинутый столик бланк допроса, спросил:
— Ваше имя, возраст, профессия?
— Ицхак Гудман, сорок три, работник электрической компании.
Хороший ответ, четкий, — подумал Беркович. — Вот уж действительно, не внешность определяет человека.
— Вы можете вспомнить, — продолжал он, — кто из пассажиров вставал со своих мест во время полета? Может, вы видели, что кто-то наклонялся над вторым рядом?
— Я все время об этом думаю, — задумчиво сказал Гудман, — с того момента, как пилот сказал… Могу вспомнить только, что стюардесса дважды проходила из конца в конец — разносила напитки. Этот человек… ну, которого убили… он не пил, это я точно помню, девушка спросила его, он отказался. Эта женщина, — Гудман скосил глаза в сторону пассажирки, сидевшей у противоположного окна, — вставала один раз и проходила в туалет, это у кабины пилотов, она могла, наверное… Но я не видел — наклонялась она или прошла мимо… Нет, не помню.
— А молодые люди? — спросил Беркович.
— Н…нет. По-моему они так и сидели с самого начала. Но точно не скажу.
— Бухгалтер с первого ряда?
— Он вставал, да, это было почти сразу после взлета, он хотел пройти в туалет, но стюардесса попросила его сесть, потому что набор высоты еще не закончился.
— Ясно. А потом? Если он действительно хотел в туалет…
— Нет, он больше не вставал. Хотя я могу и ошибиться, первый ряд отсюда почти не виден.
— Последний вопрос: вставали ли вы сами?
— Понимаю… Да, вставал, но я не проходил к первым рядам, я просто хотел посмотреть в то, противоположное окно. Там были Иудейские горы, очень красиво, а из моего окна было видно море…
— Спасибо, — сказал Беркович, — прочитайте и подпишитесь здесь, пожалуйста…
Вряд ли он обманывает, — думал стажер, — ведь его легко уличить, достаточно женщине сказать, что он не наклонялся в ее сторону… И молодые люди могли видеть, если он проходил вперед… Скорее всего, Гудмана нужно исключить из списка подозреваемых. Во всяком случае — на время.