— Возвращайтесь, — сказал Хутиэли, помолчав. — Возможно, вы и правы, сержант, но доказать это будет трудно.
— Не думаю, — хмыкнул Беркович. — Достаточно будет сказать Шиндлеру, что он никак не мог видеть того, что происходило в море… Он сломается сразу. Когда очень упорно думаешь об одном, и вдруг оказывается, что ты ошибся…
— Психолог, — вздохнул инспектор. — А что, птица хоть красивая — та, что сидела на пальме?
— Птица? Нет там никаких других птиц, кроме чаек. Откуда им взяться?
— Я очень не люблю такие дела, — морщась, сказал инспектор Хутиэли. — Все это может оказаться обычной уголовщиной, но сначала непременно возникают мысли о преступлении на националистической почве.
— О чем вы, инспектор? — спросил сержант Беркович, поднимая голову от клавиатуры компьютера. Он уже третий час пытался составить докладную записку по поводу вчерашней демонстрации. Демонстрации, кто бы их ни организовывал, нравились Берковичу еще меньше, чем инспектору Хутиэли — преступления на почве национализма.
— Ты не знаешь? — удивился Хутиэли. — Ты не читал утреннюю сводку?
— Нет, — сдержанно отозвался Беркович. — Я с утра пишу эту проклятую докладную…
— А, — оживился инспектор, — ты же вчера был на демонстрации! Первый раз?
— В качестве полицейского следователя — первый, — кивнул Беркович. — Гнусное это занятие: разбирать, кто прав, а кто виноват, в ситуации, когда ни правых, ни виноватых не могло быть по определению. Шаломахшавники демонстрировали против политики правительства перед зданием генерального штаба. Полицейские сначала наблюдали, не вмешиваясь, потом поступил приказ — разогнать. В потасовке пятеро раненых: двое полицейских и три демонстранта. Проблема — кто начал первым?
— Тоже мне проблема, — проворчал Хутиэли. — Первыми всегда начинают левые, а полицейские вынуждены обороняться.
— Да? — с сомнением произнес Беркович. — А если бы это была демонстрация правых?
— Тогда, — пожал плечами инспектор, — первыми начали бы правые, что за вопрос.
— Гм… — промычал сержант. — Полиция, как всегда, только обороняется.
— Именно, — буркнул Хутиэли. — Так и пиши, и не забивай этим голову. Тут дело более серьезное.
— Какое? — заинтересованно сказал Беркович.
— Похищение в Петах-Тикве. Судя по всему, палестинец по имени Махмуд Тарауи похитил восьмилетнюю девочку Ализу Шохин.
— Вы говорили о националистических мотивах только потому, что похититель — араб, а похищенная — еврейка?
— Конечно, — кивнул инспектор. — Других причин для похищения я просто не вижу.
— Поиски начаты?
— О чем ты, сержант? Поиски ведутся со вчерашнего вечера, когда стало известно о том, что девочка исчезла. Пока — никаких результатов. Кстати, этот араб домой вчера не вернулся, как и следовало ожидать.