Роберт Г. Джексон, Судья Верховного суда
Хотя дело с электронной почтой Клинтон для вашингтонского политического класса казалось центром вселенной, в действительности ФБР занималось и многими другими важными вопросами. Летом 2016 года мы работали как сумасшедшие, чтобы понять, что задумали русские. Доказательства внутри разведывательного сообщества настоятельно наводили на мысль, что российское правительство пыталось тремя способами вмешаться в выборы.
Во-первых, они искали способ подорвать уверенность в американские демократические процедуры — стараясь нас скомпрометировать, чтобы наш выборный процесс больше не вдохновлял остальной мир.
Во-вторых, русские хотели навредить Хиллари Клинтон. Путин её ненавидел, обвиняя её лично в больших уличных демонстрациях против него в Москве в декабре 2011 года. Путин считал, что Клинтон дала «сигнал» демонстрантам, публично критикуя то, что назвала «тревожной практикой», до и во время парламентских выборов в России в тот год. Она сказала: «Русские люди, как и люди во всём мире, заслуживают права, чтобы их голоса были услышаны и посчитаны». Путин воспринял это как непростительные личные нападки.
В-третьих, Путин хотел помочь победить Дональду Трампу. Трамп благоприятно высказывался о российском правительстве, а Путин демонстрировал многолетнюю признательность бизнес-лидерам, заключавшим сделки вместо того, чтобы придерживаться принципов.
Центром кампании российского вмешательства стало опубликование пагубных электронных писем, похищенных у связанных с Демократической партией организаций и частных лиц. Также имелись признаки масштабных российских усилий проникнуть в поддерживаемые штатами базы данных списков избирателей. В конце июля ФБР узнало, что советник по иностранной политике кампании Трампа по имени Джордж Пападопулос несколькими месяцами ранее обсуждал получение от российского правительства пагубных для Хиллари Клинтон электронных писем. Основываясь на этой информации, ФБР открыло расследование, пытаясь понять, не работали ли американцы, включая кого-либо, связанного с кампанией Трампа, каким-либо образом с русскими в их попытках влияния.
Как и в случае расследования с электронной почтой Клинтон, Бюро месяцами сопротивлялось всем призывом репортёров и других сторонних наблюдателей подтвердить проведение расследования. Просто было слишком рано, мы не знали, есть ли у нас какие-либо зацепки, и не хотели насторожить кого-либо из проверяемых частных лиц. ФБР и Министерство юстиции не подтверждали официально наше расследование — да и затем, лишь в общих чертах — до марта 2017 года.