По каким-то причинам, которые не мог объяснить никто из собравшихся за столом, лэптоп Винера содержал тысячи электронных писем с домена AT&T BlackBerry. Они сказали мне, что среди них вполне могли оказаться пропавшие электронные письма с начала срока Клинтон на посту госсекретаря. Команда сказала, что не было перспектив получить согласие Винера на обыск остального содержимого лэптопа, учитывая большие проблемы с законом, которые он испытывал.
— Нам нужно Ваше разрешение на запрос ордера на обыск.
— Конечно, — быстро ответил я. — Отправляйтесь за ордером.
— Как быстро сможете вы просмотреть и дать им оценку? — спросил я.
Все присутствовавшие в комнате сказали, что этот просмотр займёт много недель. Они сказали, что просто было слишком много материала, чтобы сделать это быстрее. Им нужно было по одному прочитать десятки тысяч электронных писем, и это должны были сделать знавшие контекст люди. Это была не та ситуация, когда мы могли привлечь для этой работы сотни сотрудников ФБР. Они бы не знали, что читают или что ищут. Команда сказала мне, что не было шансов, что исследование электронной почты могло быть закончено до выборов 8 ноября, уже менее чем через две недели.
— Ладно, — сказал я. — Делайте его так быстро, как можете, но делайте хорошо, всегда хорошо, вне зависимости от того, сколько времени это займёт.
После той встречи команда связалась с юристами Министерства юстиции, которые согласились, что нам нужно немедленно получить ордер на обыск лэптопа Винера на предмет электронной почты Клинтон. Теперь нам нужно было принять ещё одно решение.
В июле и на протяжении последующего периода времени я постоянно твердил стране и Конгрессу, что ФБР провело честное, компетентное и независимое расследование, и мы закончили. И здесь не было дела. Люди могли зарубить это у себя на носу. И тем не менее, 27 октября ФБР и Министерство юстиции просто решили запросить ордер на обыск, чтобы просмотреть громадный кладезь электронной почты Хиллари Клинтон, включая информацию, которая, предположительно, могла изменить нашу точку зрения на расследование. И, как заверили меня лучшие следователи Бюро, не было перспективы завершить этот просмотр до выборов. Какова была наша ответственность?
Как я уже отмечал, нашей давней традицией было по возможности избегать предпринимать какие-либо действия, которые могли повлиять на выборы. Эта традиция, эта норма, являлась частью моей личности. Вот почему ФБР не подписало октябрьское заявление администрации Обамы по поводу российского вмешательства в выборы. Если бы это было совершенно новое расследование, то можно было бы ничего не делать. Но в деле с электронной почтой Клинтон я видел лишь два выбора, лишь две двери, и за обеими ними скрывалось действие.