Ещё я был в Западном крыле весной 2001 года. В качестве помощника окружного прокурора Соединённых Штатов в Ричмонде я вёл дело о терроризме, и рассчитывал на обвинительное заключение в деле по обвинению Ирана в финансировании и руководстве разрушительным нападением в 1996 году на казармы ВВС США в Саудовской Аравии, в котором погибли девятнадцать американцев, и сотни были ранены. Такое обвинение будет иметь внешнеполитические последствия, и новая администрация Буша собрала руководителей системы национальной безопасности, чтобы выслушать объяснения генерального прокурора Джона Эшкрофта, почему обвинения против Ирана были обоснованы. Сотрудники Эшкрофта решили, что я буду сопровождать его в Белый дом, но сидеть снаружи заседания в Ситуационном Центре, на случай, если я ему понадоблюсь в качестве источника поодробностей. Я расслабился и наслаждался своим первым визитом в Ситуационный Центр, так как у меня не было роли со словами, и даже не был на заседании. Я мог просто глазеть по сторонам и впитывать. Впитывание продлилось недолго. Вскоре я оказался под водой.
Спустя несколько минут после того как дверь в защищённый зал заседаний закрылась, она снова открылась, и там стоял государственный секретарь, Колин Пауэлл.
— Кто здесь прокурор? Вы прокурор? — рявкнул он, и его взгляд остановился на мне.
— Да, сэр, — заикаясь ответил я.
— Входите, — приказал он. Очевидно, заседание началось не очень хорошо.
Генерал Пауэлл проводил меня в небольшой зал заседаний, и указал на место за столом прямо напротив него и министра обороны, Дональда Рамсфелда. Советник по национальной безопасности, Кондолиза Райс, сидела во главе стола. Я сел между слегка раскрасневшимся генеральным прокурором и директором ФБР Луисом Фрих. На протяжении последующих двадцати минут эти двое волевых министров расспрашивали меня о моём деле и моих доказательствах, да так, что мой костюм стал насквозь мокрым от пота. Когда у них закончились вопросы, они попросили меня покинуть заседание. Я вышел на негнущихся ногах, в то время как заседание продолжилось. Несколько недель спустя я получил одобрение на включение обвинения, что Иран стоял за нападением на Хобар Тауэрс.
И вот, я снова был здесь. На первом этаже Западного Крыла находятся большие кабинеты с высокими потолками, включая, конечно же, Овальный кабинет[17]. Мне всегда казалось, что архитекторы забрали пространство для этих высоких потолков у верхнего и нижнего уровней, особенно у подвала. Там внизу, где я за свою последующую карьеру проведу так много времени на совещаниях по национальной безопасности, дверные проёмы имели высоту два метра. Чтобы передвигаться, я во время ходьбы всё время осмотрительно пригибал голову, как бы кивая невидимому спутнику. Я понятия не имел, насколько тонко были откалиброваны мои наклоны головы, пока не получил новые подошвы и каблуки на пару парадных туфель во время администрации Джорджа У. Буша. По всей видимости, эта отремонтированная обувь сделала меня примерно на полтора сантиметра выше, чем обычно. Спеша, чтобы не опоздать на совещание с президентом в Ситуационном Центре, я пригнулся, как обычно, и так сильно впечатался головой, что ошеломлённо отшатнулся назад. Агент Секретной службы спросил, в порядке ли я. Я ответил да, и продолжил движение, со звёздочками в глазах. Сев за стол с президентом и руководством национальной безопасности, я почувствовал какую-то жидкость на коже головы и понял, что у меня идёт кровь. Так что я поступил очевидным образом: всё время наклонял голову в разных направлениях, чтобы тёкшая кровь оставалась внутри линии волос. Бог знает, что подумал президент Буш, что со мной не так, но моей крови он не увидел.