Я сказал организации, что у меня есть амбициозная цель: однажды ФБР станет правительственной фабрикой превосходного руководства, и частные работодатели будут считать дни до выхода в отставку руководителя ФБР (для специальных агентов, в пятьдесят лет), чтобы они могли нанять их на руководящие посты. ФБР станет столь успешным в распознании и выращивании руководителей, что все бремя правительственного руководства, которое приходилось нести семьям ФБРовцев, будет вознаграждено успешной второй карьерой в частном секторе. Я сказал нашим работникам, что военная служба — отличные организации, но не было причины, почему бы ФБР не стать доминирующим правительственным поставщиком руководителей американских корпораций. Я сказал, что мы собираемся нарисовать картину того, как выглядит великолепное руководство, найти и вырастить тех, кто может быть великолепным, и научить или убрать тех, кто уже работает на руководящих должностях, и не справляется.
При широкой поддержке со стороны всей организации, я собирался ввести руководство в каждый уголок и в каждый разговор внутри ФБР, пока мы не станем равным образом превосходными, на всех ролях и на всех уровнях. Мы научим, что отличные руководители, это (1) честные и порядочные люди; (2) достаточно уверенные, чтобы быть скромными; (3) одновременно добрые и жёсткие; (4) открытые; и (5) знают, что все мы ищем смысл в работе. Ещё мы научим их, что (6) то, что они говорят, это важно, но то, что они делают, намного важнее, потому что их люди всегда смотрят на них. Короче говоря, мы будем требовать и развивать этичных руководителей.
Я немного знал об этом, потому что пришёл в ФБР, имея за плечами десятилетия, проведённые наблюдая за руководителями, читая о руководителях и стараясь быть руководителем. Из всего этого обучения и всех этих ошибок я узнал, за каким типом руководителя я хочу следовать, и каким типом я хочу быть. И я сразу же постарался попробовать показать этот пример.
К примеру, в свой первый полноценный рабочий день в роли директора ФБР я сел в зале перед камерой и говорил со всеми работниками о своих ожиданиях от них, и их ожиданиях от меня. Я выступал, сидя на стуле, в галстуке, но без пиджака. На мне была синяя рубашка. Извне это могло показаться не столь уж важным событием, но Боб Мюллер носил белую рубашку каждый день на протяжении двенадцати лет (Конгресс продлил его десятилетний срок ещё на два года). Не по определённым дням или большую часть дней — каждый день. Это было культом, и я подумал, что цвет рубашки станет первой попыткой немного сменить тон. Я ничего не сказал о своей рубашке, но люди заметили.