Да, забыл сказать, перед форсированием Припяти произошла небольшая стычка с полицейскими. Они где-то награбили имущества и продовольствия. Мы их попросту разогнали, даже не стали убивать.
Маршрут нам корректировали по радио. У них в Москве, в центре в руководстве 4-го управления был штаб, с которым все партизанские отряды имели радиосвязь. Путь получился сложный: приходилось даже проходить через узловые железнодорожные станции! (Смеется.) Паровозы туда-сюда мотаются — как обходить? А если патруль? Это тоже риск!
Какова была основная цель вашего отряда?
Если в Карелии преобладал разведывательный интерес, то в Белоруссии ставились задачи разведывательно-диверсионные. Дали нам новые мины. Был один инженер в Москве, который возглавлял подразделение по изготовлению специальных мин. Вот это его творчество. Использовали мы и английские магнитные мины. Но вы знаете, они очень неудобные. На каждой мине стоял элемент «Эл». Это на растяжке металла: шток, провод, пружина. Там примерно 300 граммов очень мощного взрывчатого вещества. И к ней набор взрывателей, рассчитанных на время от нескольких часов до одних суток. Можно ее прикрепить к бакам, к цистернам. Такой черный эбонит, а внизу магнитные прицепки. Она хорошо держится и незаметна. Но в основном мы применяли наши мины. Закопал, замаскировал ее и предварительно провода наружные соединил. Через 20 минут она уже становится неизвлекаемой. Начинают действовать замыкатели, инерционные и вибрационные. Это, к примеру, маятник, как у часов, а в середине замыкатель в виде грузика. Если будешь трясти, он достанет до контакта и будет взрыв. Поэтому их часто применяли на железной дороге. Электрохимические взрыватели использовались: кислота за определенный период времени разъедала стенку и замыкала контакты.
В феврале организовали базу. И в конце месяца две наши группы уже вышли на точки. Мы остановились в селе Голынка. Хозяином хутора был Адам Бобко. Мы его не трогали и особо на него не рассчитывали, сами ходили на заготовки. На хуторе стояло домов пять. Все жители — его дети и внуки. Адаму было лет 65. Он жил с бабушкой и с дочерью, вел образцовое хозяйство: корова и прочая живность. Правда, лошади уже не было — партизаны отобрали. Но телега у бани стояла хорошая. Когда мы уезжали, все-таки ее у него реквизировали. Нас накануне июльского наступления отозвали в Москву. Из польского рейда на Пинщину тогда как раз вернулась бригада Вершигоры. А у него вся разведка бригады состояла из наших ребят. Так что в гостях у нас бывали, самогонки много выпили. Довелось мне пообщаться и с самим Вершигорой.