Он поправляет очки на переносице, и я успеваю заметить, что глаза у него зеленые-зеленые. Наверняка лет тридцать тому назад этот мужчина был неотразим. Скорее всего, он тоже художник. Вон какие у него крепкие руки. И весь его облик, он какой-то земной… Даже немного грубоватый. Представляю себе, как они вдвоем, на пару с отцом, зажигали в молодости, будоража мир своим талантом. И чувствую мгновенный укол в груди, такой не вполне приятный укол зависти при мысли о том, что вот умели же люди жить так, как им хочется, не обращая внимания ни на кого. И не просто жили, но и прославились к тому же!
– Спасибо вам! Если честно, я действительно многого не знаю! – говорю я и одновременно обдумываю то, что только что услышала из уст Джаспера. – Получается, что вы были осведомлены о том, что отец уходит? Бросает… нас? Признаться, вы первый человек, кто заговорил откровенно со мной на эту тему. То есть назвал вещи своими именами…
Мой собеседник откашливается, прежде чем начать говорить.
– Ну я бы не сказал, что я был… осведомлен о его планах напрямую. Никаких откровенных высказываний на сей счет он не делал. Скорее я догадывался о предстоящем разрыве… интуитивно чувствовал… Он… он долго боролся. Именно так! Отчаянно боролся с самим собой, пытаясь приспособиться к тем регламентациям, всегда слишком прямолинейным и узким…
– Прямолинейным и узким? – перебиваю я папиного друга. – То есть, по-вашему, что это значит? Существовать в рамках закона или вести размеренную жизнь женатого человека в браке с моей матерью?
– Последнее! – Он улыбается, и я тоже стараюсь изобразить на своем лице улыбку. Только у меня это плохо получается. Потому что мало смешного в этой давней семейной истории. – Все эти условности – они буквально разрушили его. Традиционное общество, не раз повторял он мне в наших с ним разговорах. А некоторые мужчины категорически не созданы для такой жизни. А тут еще и слава, и известность…
Джаспер энергичным движением руки рассекает воздух.
– Словом, в один прекрасный день он понял, что с него хватит, что он сыт по горло всеми этими удушающими условностями, а потому, когда он полунамеком заявил мне, что… уходит, я не стал уточнять, что и как. Ведь его слова могли означать что угодно. К примеру, решил свести счеты с жизнью или просто круто изменить свою жизнь.
– То есть вы даже предполагали, что он может совершить самоубийство? – Я почувствовала, что задыхаюсь, что мне катастрофически не хватает воздуха. Такая своеобразная эмоциональная реакция организма, спровоцированная скрытыми в глубинах моего сознания воспоминаниями. Да, я не могу сейчас их воспроизвести, достучаться до тех уголков памяти, где они хранятся, но они есть!