Сердца в строю (Свистунов) - страница 32

У Алексея Верховцева было одно желание: пусть артналет продолжается до восемнадцати часов. Это будет означать, что они продержались. Капитан взглянул на часы: без пяти шесть. Осталось только пять минут! И в это мгновение тяжелый удар в затылок и спину бросил его на землю. Оранжевый нестерпимый свет залил глаза, оглушительный вой стал удаляться, стихать и наконец оборвался…

Ровно в восемнадцать артиллерийский обстрел прекратился. Внезапная, неправдоподобная тишина встала над землей. Чукреев с трудом выбрался из ямы, где застал его налет, и не узнал окружающей местности: ни одной уцелевшей березки, ни одного зеленого кустика, ни одного метра неизрытой земли.

Шатаясь, побрел по рощице, окликая лежащих на земле бойцов. Всего несколько человек поднялись на его зов.

— А капитан где? Искать Верховцева, — приказал Чукреев. Командира роты нашли полузасыпанным в воронке: он был без сознания. Вересока и Савченко взяли его на руки и спустились к реке. Голубоватая, она спокойно, даже величаво, текла в оправе зеленых, с желтой песчаной каймой, пологих берегов. Чукреев оглянулся. Сзади была истерзанная роща, и в ней навсегда оставшиеся товарищи. Политрук хотел что-то сказать, но из горла вырвался только хрип, и он махнул рукой. Вошли в реку. Брод был отмечен точно — вода доходила до пояса. Лишь изредка, на глубоких местах приходилось поднимать капитана на вытянутые руки.

Группа уже почти достигла противоположного берега, когда к переправе подъехали немецкие мотоциклисты и открыли автоматный огонь. Одна из очередей срезала Вересоку. Он взмахнул рукой, вскрикнул и, захлебываясь, скрылся под водой. Савченко с лицом, залитым кровью, еще несколько секунд удерживал капитана. Шедший сзади Чукреев подхватил Верховцева. Напрягая последние силы, он вытащил командира на берег, в камыши. Верховцев лежал неподвижно, но под левым карманом гимнастерки слабо, словно за глухой каменной стеной, вздрагивало сердце.

— Жив! — уловил Чукреев это вздрагивание и сам свалился рядом с Верховцевым.

С первой санитарной машиной Верховцева отправили в медсанбат. Оперировавший его хирург — пожилой человек, издерганный непрерывными воздушными налетами, сделавший за недолгий срок войны больше операций, чем за всю жизнь, укоризненно качал головой, словно раненый был виноват в том, что осколок так близко прошел от сердца. Отвечая на вопросительный взгляд помогавшей при операции сестры, хирург раздраженно буркнул:

— Отвоевался капитан. Баста!

VII

Хирург ошибся. Эвакуированный из медсанбата в тяжелом состоянии капитан Верховцев не только выжил, но и за несколько недель, проведенных в тыловом госпитале, настолько окреп, что стал уже поговаривать о выписке.