Чрезмерно добрые слова. Но уж таков был молодой Давид Циммер, перед которым вскоре встанет большой вопрос, какой возникнет и перед ними всеми, как только покинут они Морнингсайд-Хайтс. В случае Циммера дилемма эта выражалась рифмой. Учить урок или тянуть срок. Четыре года исследовательской стипендии по литературе в Йеле — или от двух до пяти, если в итоге его загребут в армию. Урок или срок. Вот так песенка — и вот так мир сотворил Ничейпапа.
Попрощаться с Колумбией было нетрудно — весной 1969 года она переживала очередной виток протестов и демонстраций, события, которые Фергусон желал бы проигнорировать чисто из самосохранения, но он будет скучать по друзьям и некоторым преподавателям, ему будет не хватать возможности упрочить свое образование, которое он получил от Норы в те несколько ночей, что они провели вместе, и ему будет не хватать того мальчика, исполненного надежд, кто пришел сюда осенью 1965 года, мальчика, который за минувшие четыре года постепенно исчез, и его уж больше не отыскать.
В то же утро в середине июня, когда Фергусон кашлянул кашельком и сдал письменный экзамен в здании призывной комиссии на Вайтхолл-стрит, Бобби Джордж и Маргарет О’Мара соединились священными узами брака в Католической церкви св. Фомы Аквинского в Далласе, Техас, где Бобби был стартовым принимающим в балтиморском клубе двойной А, и в тот же день, так уж вышло (если верить письму, которое Фергусон получил от своей тети Мильдред), Эми, от которой по-прежнему было ни слуху ни духу, и она по-прежнему пребывала в бегах, посетила национальный съезд СДО в Чикаго, буйное собрание, переросшее в злобную стычку из-за тактики и идеологии между фракцией ПР и группой, впоследствии ставшей известной под именем «Метеорологи», что привело к расколу и внезапной, всех потрясшей кончине СДО как политической организации. Дядя Генри и тетя Мильдред время от времени поддерживали контакт с Эми, пока она первый год училась на юридическом факультете, и Мильдред написала ее бывшему и единственному, чтобы сообщить, что Эми решила отвернуться от заблуждений революционного активизма и посвятить себя более реалистической цели прав женщин. Миг истины случился, когда человек по имени Чака Веллс, заместитель министра информации чикагских «Черных пантер», встал и набросился на ПР — и безо всяких видимых причин заговорил о женщинах в СДО, употребив понятие «власть пизды» и сказав, что «Супермен — фуфло, потому что ни разу не попытался выебать Лоис Лейн», а через несколько минут высказывание это подкрепил другой член «Черных пантер» Джевел Кук, объявивший, что сам он за «власть пизды», а равно и то, что «брат всего-навсего пытался сказать вам, сестры, что у вас — стратегическая позиция в революции — навзничь». К тому времени это уже была старая и заезженная шутка, Эми слышала ее десятки раз за последние годы, но в тот день в Чикаго ей наконец хватило, и она, вместо того чтобы объединить силы с «Метеорологами», отколовшейся фракцией, куда вошли бывшие студенты Колумбии Майк Лоуб, Тед Гольд, Марк Рудд и прочие, которых всех до единого исключили из университета в конце весеннего семестра в прошлом году, встала и вышла из конференц-зала. Как выразилась в конце письма тетя Мильдред, вновь опустившись до того покровительственного тона, к какому часто прибегала, говоря о других людях: