Но та неожиданно собралась и произнесла несколько связных и разумных фраз:
– Ганс хороший парень. Катя его много раз видела. Она его любит. И он ее тоже. Нет, он бы не причинил вреда Катьке.
– Так ты согласна, что девочка может быть у него?
– Позвоните… Спросите…
На этом кратковременное просветление у пьянчужки и закончилось. Она уронила руки вдоль тела, бутылка выскользнула у нее из пальцев и покатилась по полу. Вино тонкой струйкой выливалось на пол, но никто, даже чистюля Жанка, не сделал попытки поднять бутылку. А затем по кухне разнесся громкий и раскатистый храп.
– Ну, вот и все, – злым голосом произнесла Жанна. – Спит! Этого вы хотели?
Катя с Мариной смотрели на Риту с сожалением.
– А ведь она совсем молодая. Сколько ей?
– Лет тридцать, не больше.
– А выглядит лет на пятьдесят.
– Даже не на пятьдесят, а просто очень плохо.
– И что мы с ней будем делать?
– Оставим тут.
Но против этого решительно воспротивилась Жанна.
– Тут?! – взвизгнула она. – Еще чего! Тут эта пьянчуга не останется! Никто не может ручаться, а вдруг она буйная? Лично я совсем не хочу, чтобы меня ночью кто-нибудь топориком по головке взял да и тюкнул.
– Она смирная.
– Это пока спит. А если среди ночи проснется и снова ее выпить потянет? Учтите, она у нас все спиртное вылакала. А когда алкоголики не могут найти выпивку, они звереют.
– Что же с ней делать?
– Отнесем ее в баню. Пусть там выспится.
Это решение показалось подругам отличным. Но когда они притащили Риту в баню, то сразу поняли, что оставить ее здесь нельзя.
– И зачем же это мы ее так натопили!
Баня оказалась отличной. Жар держала как надо. Вот только дверь в парилку отсутствовала, и жару ничто не воспрепятствовало распространиться по всей бане. Он проник в душевую, а оттуда и в маленькую комнатку для отдыха, где стоял диванчик, на котором подруги и намеревались оставить ночевать Риту. Но сейчас об этом не могло быть и речи.
– Если от угара не задохнется, тепловой удар ей гарантирован.
– Что же делать?
– Не знаю. Назад в дом тащить. Закроемся, двери припрем, авось даже если и вздумает буйствовать, то не прорвется.
– А кухня? Кухню тебе не жалко? Она там может все изгадить.
Катя заколебалась.
– Понюхайте, как от нее пахнет, – продолжала Жанна. – Она и не мылась, и одежду не меняла уже невесть сколько времени. Страшно себе даже представить, в каком состоянии ее собственное жилище. Она и тебе все испачкать может. Кто будет отмывать? Предупреждаю сразу, что не я.
Ни Кате, ни Марине тоже не хотелось. И взгляды всех троих сошлись в одной точке. И в этой точке висел тот самый злополучный гамак.