Что-то романтичное зарождалось в груди. Мечтательное.
Представлял, как подарит колечко и Лиза будет рада. Может даже в щёку поцелует. А то и в губы. Забывался Алёша, мечтал. А в мечтах этих, совсем не романтично всё поворачивалось. В другую сторону мысли заносились. Терял грань, которую в жизни переходить не престало.
Но что поделать – тело молодое. В уме фантазии расплодились. Это же – только фантазии. Ни кто о них не узнает.
Но когда спать ложился, с новой, ещё большей силой многое мерещилось. И тело начинало выкручивать. Мысли с кровати подбрасывали. Словно демон какой вселялся. И хотелось вставать, идти туда. Где Она спит. Прокрасться. И утащить её в невиданное место. И бесконечно наслаждаться, до изнеможения.
И засыпал Алёша в поту и желании.
В десяти верстах к северу от имения князей Ершовых, приютилась у дороги деревенька. Народ в основном бедный, избы обветшалые. Кормился с земли княжеской как мог, но больше милостью. Да всё равно впроголодь. Было немного семей и посытнее.
Вся почти деревня заключалась в двух улицах. Та, что к дороге ближе чуть длиннее, дальним концом в поле заворачивает. Последняя изба прямо в него и упирается. Старая, покосилась от времени, да без рук хозяйских. Крыша прохудилась, кое-где и дыры образовались. Залатать некому. От старости и дряхлости уж и нежилой кажется. Но зимой, путник, с удивлением обнаружит дымок над трубой.
День за днём, едут по дороге мимо той избы брички да телеги разные. Возы торговые, кареты барские. Едут купцы да господа, следуют по делам. Редкий человек захочет в ту избу постучаться.
А жила там Наталья Золотова с двумя детишками. Лиза восьми, да Васька пяти лет от роду. Жили бедно. С тех пор как отца – Василия Золотова, забрали на каторгу, за тяжкое преступление. Ушел однажды Василий в поле, землю обрабатывать. А тут случилась непогода. Вернулся домой раньше обычного, а в избе Наталья, с приезжим барином забавляется. В сердцах, потрепал Василий барина того хорошенько. Даже глаза лишил. И Наталье досталось. Долго в синяках ходила. Барин, как полагается, нажаловался в управу. Забрали Василия. Засудили. Дали пятнадцать лет каторги.
Наталья, конечно, такой беды не ждала. Считай, кормильца потеряла. Ходила Наталья в управу, плакала. Ребятишек приводила. Да всё зря. Барин, что без глаза остался, очень зол был. Не смилостивился. Если бы не глаз, может и простил бы, а так – нет.
С той поры, пошла жизнь Натальи под уклон. Жить было не на что, детей кормить нечем. Стала она приваживать гостей на ночь. А то и днём, бывало, путника зазовёт. Кто что даст за Натальины ласки, тем и жили. Народ деревенский на Наталью посматривал искоса. Бабы стороной обходили, мужики в усы посмеивались. Так жила Наталья пару лет и детишек кормила. Но пришла беда. Заболела и слегла Наталья. Недолго бедняга мучилась, да через неделю и померла.