– Тебе нужно установить голосовую почту. Или автоответчик. Или типа того.
– Кто это?
Снова вздох. А потом голос пробубнил:
– Я, э-э-э… люблю тебя.
Потом раздался щелчок – этот кто-то повесил трубку.
Это было начало.
Исполнялись и другие указы, которые Руби написала на наполненных гелием воздушных шариках, иногда даже по нескольку раз, как будто шарик приземлялся в одном месте и его сразу же уносило ветром в другое. К середине дня у нас в холодильнике стояли два огромных противня с лазаньей, накрытых фольгой, хотя сейчас было слишком жарко, чтобы пользоваться духовкой, но моя сестра сказала, что у нее пропало настроение есть лазанью и что ей действительно нужно было попросить – так это домашний торт.
Воздушные шарики отвечали ей, один за другим, но Руби, казалось, этому даже не удивлялась. В ее вселенной – которая простиралась в пределах нечетких, но обширных границ нашего городка, поднималась в горы и опускалась в самую низкую точку долины, погружалась в водохранилище и прыгала по порогам Эзопуса в другие маленькие городки, похожие на наш, – она просто попросила то, что хотела, и все, кто здесь жил, старались выполнить ее просьбу. Словно это был их долг.
Ближе к концу дня я нашла на ступеньках крыльца сложенное платье – белое, с дырочками, открывавшими кожу – и отнесла его на наш этаж.
Я нашла сестру перед зеркалом, в странной позе. Она нашла седой волос и вытягивала его к свету, чтобы получше рассмотреть.
– По-моему, это тебе, – сказала я, положив платье на кровать. – Карточки нет.
Руби посмотрела на платье.
– Классное, – рассеянно произнесла она. – Но, по-моему, в темноте оно будет смотреться лучше.
Сестра снова повернулась к зеркалу, напряженно сдвинув брови.
– Посмотри на меня, Хло. Внимательно посмотри и потом скажи, что не видишь этого.
– Я ничего не вижу.
– Но ты видишь. Ты смотришь прямо на них.
– Ты сама сказала мне…
– Ты видишь их?
Я мрачно кивнула. Седой волос ярко выделялся на ее темных волосах. Я увидела еще один, у нее за ухом, но не стала говорить.
– Возьми пинцет. Нам придется выдернуть его с корнем.
Мы вместе провели эту операцию, а потом осторожно завернули длинный волос – приглядевшись, я увидела, что он не был седой, а идеально белого цвета, от корня до самого кончика, и мерцал со всех сторон, как шерсть королевского персидского кота, – в салфетку, чтобы спустить в унитаз. Руби смыла воду, убедилась, что сверток исчез, потом еще раз смыла, чтобы уже наверняка – мы словно избавлялись от доказательств преступления перед появлением ФБР.
Потом сестра села на пол и произнесла: