– Знаешь что? – вдруг сказала она. – Тебе не стоило сюда приходить. Не надо было мне просить тебя об этом. Не надо мне было подходить к машине… – Мать встала. – Тебе пора.
И тут, как по мановению волшебной палочки, раздалось жужжание. Как будто мотылек решил укрыться здесь от дождя и теперь взбирался по моей ноге и колотил своими крыльями по моим джинсам, чтобы я выпустила его. Но это был мой телефон, установленный в режим вибрации. Это было сообщение от Руби – сестра отправила его только что, в эту самую минуту, чтобы показать мне: она знала, где я находилась. И с кем.
Но в самом сообщении не было ни слова об этом.
тебе уже можно приехать домой. нужно собрать вещи. нельзя больше оставаться в этом доме. мы уезжаем
Мы уезжали от Джоны? Видимо, разговор у них не сложился.
Я смотрела на нашу мать, первого человека, от которого мы съехали, забрав все свои вещи. Руби тогда было семнадцать, мне одиннадцать с половиной, и мы решили, что лучше будем жить в своем бардаке, чем делить бардак с ней.
Я ответила на сообщение:
ты можешь забрать меня? птму что я не на грин
Задержав дыхание, я прочитала ее ответ:
позвони Пити. он всегда сможет тебя подвезти
Это из-за меня все случилось, только из-за меня, но тогда я еще об этом не знала.
Все началось, когда я окунула в воду палец. Когда сделала то, чего Руби просила меня делать. И дальше больше: мальчишки, поездка за город, встреча с матерью, которая была последней, с кем бы Руби хотела, чтобы я разговаривала… все эти поступки исходили из моей кожи, словно лихорадочный жар, когда я вышла из машины Пита прямо в ее объятия. Мне даже не нужно было говорить, что что-то не так – она и так знала. Только раньше Руби это чувствовала, а теперь знала наверняка.
Но она была не единственной.
Кое-что еще тоже знало.
Я опустила глаза. Грязь, густая и мутная, коричнево-зеленая, перемешанная с ветками, листьями и мусором, медленно ползла к моим лодыжкам. Водохранилище каким-то образом пробралось сюда. Оно запустило свои пальцы на гравийную подъездную дорожку и грязный задний двор. Вода поднялась местами высотой не больше десяти дюймов, но их хватило, чтобы затопить землю и стянуть обувь. Даже на веранде была вода.
Руби вытащила меня на высокий камень, один из немногих оставшихся от тропинки, протянувшейся от подъездной дорожки к парадному крыльцу. Мы стояли вместе на этом высоком камне, прижавшись друг к другу, как будто слившись в одну фигуру, только она была выше и смуглее и на ней были высокие рыбацкие сапоги. Я же была просто собой.