Прикончив гору пончиков в два часа ночи, я: готова умереть от счастья
На следующей встрече с Глэдис я, сгорая от стыда и чувства вины, призналась во всем. Она гладила меня по руке и призывала найти в себе силы противостоять искушению.
— Баптистка не боится признаться в том, что совершила ошибку, — урчала она, — но баптистка никогда не теряет веры в себя.
Пока она говорила, это казалось почти возможным. Она дала мне брошюру с Юлайлой на обложке под названием «Я не хочу быть худой — я просто выбираю здоровье!»[12]. Внутри были главки о высоком кровяном давлении, диабете и сердечных заболеваниях. Глэдис сказала, что если я брошу следовать «Программе баптисток» сейчас, окажусь в зоне риска всех этих заболеваний. «Хочешь умереть, так и не дожив до сорока лет, сахарок?» Она рассказала мне о своей сестре, которая была такого же веса, как и я, и бесплодна.
Я не смогла сдержать слез, когда Глэдис взвесила меня: я снова набрала почти половину сброшенного веса. Все выстраданные голодные ночи, все мои усилия были тщетны; новая жизнь, которую я представляла себе каждый день, ускользала от меня, потому что я была ненасытной свиньей. Я твердо решила исправиться и вновь стать хорошей баптисткой. Но сбросить вес по тому графику, который мне высчитали изначально, было уже невозможно. Однако Глэдис утешила меня, заверив, что со всеми баптистками такое случается, так было и с ней[13].
Баптистский образ жизни вновь поглотил меня. Я смирилась с постоянной головной болью и тошнотой, пряталась в спальне, избегала друзей и близких, полушепотом, как мантру, повторяла без устали: «Розовые контейнеры, розовые контейнеры», постоянно напоминая самой себе, что я должна есть только еду в розоватых контейнерах и больше ничего. Только так я смогу похудеть и спасти себя от преждевременной кончины.
Каждую неделю, покидая клинику с новыми пакетами розовых контейнеров и коктейлей, я заклинала себя, что буду «хорошей баптисткой». Но все это не имело значения. Мне не суждено было долго ею оставаться.
Как-то раз я, едва переступив порог клиники, четко расслышала громкие рыдания. Плакали женщины. Обезумевшая от горя Глэдис сквозь безудержные завывания сообщила мне, что Юлайла Баптист и ее муж погибли в автокатастрофе в Атланте.
— Был сильный ливень. Настоящий потоп, — выдавила из себя Глэдис. — Они не справились с управлением машины. Юлайла покинула нас.
Я сморгнула и невольно уставилась на плакат Юлайлы и ее джинсов-великанов.
— Покинула? — ошарашенно переспросила я, рухнув в ближайшее кресло. — В смысле, навсегда? Но это же невозможно.