«В твоей настоящей жизни что бы произошло?» — спросила меня Верена еще тогда.
Они бы истекали кровью.
В кофейне я уселась за любимый столик. За тем столом, где когда-то сидела Лита, две милые старушки лакомились одним куском чизкейка на двоих.
После столь долгого пребывания в четырех стенах в кофейне на меня будто лавиной нахлынули ощущения — звуки, запахи, океан света из множества окон, шум разговоров и визг машин. Я словно была жившим в пещере отшельником, наконец-то вышедшим на солнечный свет. Я долго возилась с застежкой на сумке от ноутбука — электрические разряды прокатывались по пальцам и беспокоили меня больше обычного. Я была еще слабой, неокрепшей, не готовой к внешнему миру.
Из радиоприемника в кофейне доносился голос Недры Фельдстайн-Дилейни:
— Настоящее имя Стеллы Крестт было Дженнифер Роза Смит.
Кармен была рада меня видеть, но в кофейне было много посетителей, так что мы не смогли поболтать; я принялась за работу. В прошлый раз я удалила накопившиеся в ящике сообщения, но каждый день приходили все новые и новые письма. Я открыла первое: «Привет, Китти. Думаю, у меня впч. Не знаешь, это смиртельна?» Я тупо смотрела на текст, так, как иные смотрят на картину, даже не пыталась читать его слева направо. Вроде бы и видела напечатанные символы, но совершенно не вникала в смысл слов. ВПЧ? О, это я знаю. Я могла бы открыть документы и скопировать в письмо нужные слова, но удалить девушку было проще.
С большим трудом я заставила себя кликнуть на следующее сообщение: «Привет, Китти. Это плохо, что я изрезала свои руки лезвием?» Я склонилась над экраном — мои глаза вровень с текстом. «Изрезала», «руки», «лезвием». Мазохистка. Я и раньше отвечала на письма мазохисток, чуть ли не каждый день, но никогда по-настоящему не задумывалась о том, каково это — истязать свое тело и находить в этом удовольствие. Теперь это казалось мне таким… неестественным. «Конечно, это плохо, — хотела написать я, — что за дурацкий вопрос?» Но это требовало слишком больших усилий, так что я просто удалила девушку. Я просмотрела следующие двадцать писем и удалила все. Раньше я была подобна участнице бега с препятствиями — быстро читала сообщения и так же быстро отвечала, независимо от того, насколько пустяковыми или раздражающими они были, — но после того, как я отрезала себя от этого на несколько недель, «Китти-часть» моего мозга, похоже, атрофировалась. Я не знала, что ответить этим девочкам, я хотела, чтобы они оставили меня в покое.
Кармен была единственной, по кому я скучала из своей повседневной жизни, и я безумно хотела с ней поболтать. Наконец, она села за мой столик, положила булочку с клюквой и апельсином (480 ккал). Она всегда приносила мне то, чего мне нельзя было есть. Юлайла Баптист называла таких «диверсантками», но я знала, что Кармен не специально. Я откусила крошечный кусочек, не чувствуя ни вкуса, ни желания съесть лакомство. Одним из следствий отказа от