– Здравствуйте, а не подскажете, к кому «Скорая» приезжала?
– Так к Сафроновой из девятнадцатой, – охотно рассказывает одна из старушек. – Ужасть что творится! Болезнь какая-то новая. Грипп вроде мутирует.
– Да ладно тебе, Петровна! – возражает вторая. – Какой там грипп? Ты где такой грипп видела? Бледная страшно, да глаза красные и вокруг них от такие фонари! – Она сразу показывает, какие. Действительно впечатляет. – И дочка ейная такая же! Пидемия прямо!
– Дочка? – вклиниваюсь я в словесный поток.
– Ну да, – энергично кивает та, что не Петровна. – Погостить приехала недавно. А тут… – Она сокрушенно качает головой. – Уж думаю, раз такие дела, может, мне к сыну в Иркутск уехать, пока оно тут не устаканится?
Эх, бабушка, не выйдет у тебя уехать. Хотя, если ты уже заражена, для Иркутска это к лучшему.
– Так ить я ж спрашивала, – вмешивается Петровна. – Автобусы-то не ходють.
– Как не ходють?! – тут же начинает хлопать крыльями не-Петровна.
Обо мне обе тут же забывают, так что вновь приходится перебивать, чтобы задать еще один важный вопрос.
– А муж ее дочки не приезжал ли часом? Друг он мой.
– Видеть не видели, – отвечает Петровна. – А только шумел тут недавно кто-то наверху, на четвертом этаже. В дверь долбился. Я уж выходить не стала, от греха. Мало ли…
– А может, то и не он был вовсе. – Ее подруге явно не терпится вернуться к автобусной теме. – А к Палычу из восемнадцатой кто приходил. Поди знай. Так ты на автовокзал ходила?
Мы с Ритой отворачиваемся и ныряем в подъезд. Вероятность того, что Сафронова из девятнадцатой и есть теща нашего Родиона, очень высокая. Поэтому я мрачен, а моя спутница очень старается не выглядеть в стиле я-же-тебе-говорила, но получается у нее не ахти.
Поднимаемся по лестнице, хотя я уже не очень понимаю зачем. Родиона тут уже нет: ушел или чего похуже. Жену его и тещу увезли на «Скорой». Куда он мог податься после такого, если, конечно, сам еще не заражен? Может, это знает Палыч из восемнадцатой? Да, точно, надо спросить его – похоже, это последняя ниточка к Родиону.
Звоню в восемнадцатую. Не открывают долго, и когда уже хочется плюнуть и уйти, кто-то наконец подходит. Открывает дверь, но не полностью – она остается на цепочке. В щели лицо человека под шестьдесят, хмурое, настороженное и осунувшееся. К счастью, глаза не красные и багровых кругов под ними нет. И с ногтями вроде нормально все. Впрочем, у таксиста тоже поначалу не было всех этих признаков.
– Здравствуйте, мы к соседке вашей. Ее зять Родион – наш друг. А говорят, ее с дочерью на «Скорой» увезли. Мы беспокоимся и…