– Я не знаю, где ты вырос, что не слышал этой истории, и не буду спрашивать. Просто объясню кратко. Один творил полезных животных. Бизонов, карибу, рыбу в реках. А второй вредных и ядовитых. А уже человека они создали вместе, поэтому в каждом из нас всю жизнь борются два волка – белый и чёрный.
– А побеждает тот, которого ты кормишь, – блеснул эрудицией Паша.
– Нет, – отрезал индеец. – Если победит хотя бы один из них, ты умрёшь. Потому что сама жизнь, это стремление к гармонии внутри себя.
– У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба, – процитировал Моторин еле слышно по-русски.
К счастью Сидящий Бизон не обратил на эти слова внимания.
– А когда рождаются близнецы, то обязательно один из них забирает себе светлое, а второй тёмное. Поэтому второго брата чаще всего убивают.
– Ребёнка?! – изумился Паша.
– Так будет лучше для всех. И для него тоже. В следующий раз он родится единственным.
– Но вас не убили…
– Да. Мать не смогла сделать то, что была должна. Вместо этого она передала меня своей младшей сестре, которая как раз выходила замуж, и я до пятнадцати лет прожил среди чаттанугу, черноногих.
– А Седой хвост, как я догадываюсь, занял твоё место.
– Поэтому ты понимаешь, что я не хочу его возвращения.
Они помолчали… Вождь достал красную каменную трубку, воткнул в неё деревянный мундштук, окунул чубук в висящий на поясе кисет и долго ворошил пальцами внутри, набивая. Наконец, мундштук занял место между крепкими жёлтыми зубами, индеец достал из другого кисета зажигалку производства Марата и с улыбкой показал её Моторину, будто благодаря за удобную вещь. Пару раз чиркнул колёсиком, и поднёс коптящее пламя к табаку.
– И племя этого не хочет, – продолжил он, выдохнув густую струю сизого дыма. – Хвост увёл людей. Тайком, ночью. Кто знает, куда? Но если бы он затеял что-то хорошее, то точно не стал бы таиться. Так что лучше ему не возвращаться совсем.
– Там моя жена и братья, – просящим голосом проговорил Моторин.
– Я знаю. И следопыта тебе дам. Я лишь хочу, чтобы ты знал всё о бывшем вожде и моём брате.
Проводника звали Длинный Скунс и он очень соответствовал своему имени. Во всяком случае, первой его части. Это был средних лет худощавый индеец, на полголовы выше Моторина, с узкими плечами и голенастыми, как у гуся, ногами. Его походка напоминала кузнечика, он умудрялся выгибать ноги почти коленками назад, непроизвольно махал руками при каждом шаге так, будто отгонял несуществующих комаров, и постоянно улыбался.
Волосы Скунса были заплетены в две тонкие, блестящие от жира, косы, пейсами свисавшие с висков, нос также намекал на семитские корни, хоть это и было невозможно. Завершали картину выдающийся костлявый подбородок и немного выпученные глаза. Следопыт пришёл в парадных штанах с длинной бахромой вдоль швов, индейского пошива, из одних штанин, привязанных к поясу. Под штанами виднелась не очень свежая набедренная повязка. Плечи были укрыты самодельной курткой, надетой на покупную рубашку из крапивного волокна. Красная рубаха и светло-коричневая куртка, в сочетании с ярко-жёлтыми штанами и расшитыми иглами дикобраза огромными мокасинами, придавали облику индейца несколько клоунский вид. Хотелось добавить сюда рыжий кучерявый парик и красный нос. Впрочем, нос у проводника и так не соответствовал стандарту. Он был сизого цвета, с розовым пятном на самом кончике и синими ломаными прожилками на крыльях. Перьев в причёске у Длинного Скунса не было, видимо, он ещё не успел совершить ничего героического.